Потапыч: Остров Пряностей

Короче, причины не сидеть затворником в комнате были, рявкнул я Гритке и стал совершать экскурсию по Гордости. Сам по себе корабль был нетипично огромен для деревянных кораблей (насколько я знал) – почти сотня метров длины, с соответствующей шириной и высотой. При этом, в ближайшем рассмотрении оказалось, что он не совсем деревянный. Внутри него была огромная металлическая “рама”, на которую крепились монструозные двигатели колёс. Что шло в жертву множеству могучих духов – чёрт знает, не удивлюсь, если преступники. Хотя это вряд ли – при соответствующей средним векам морали и отношению к подлому сословию, бессмысленное живодёрство на Зиманде было не слишком распространено. Да и жертвование разумных духам – было чем-то если не табу, то близко к тому. Чем-то духов кормили, да и чёрт с ними, в общем.

Так вот, этот каркас был обшит деревом, которое шло и на всякие комнаты-надстройки-каюты. А поверх дерева крепилась бронзовая, зачарованная обшивка. Почему бронзовая – чёрт знает, в местной магометаллургии я не слишком разбирался (невнятные рассказы Готного давали общее представление, не больше). Но вот дерево в данной конструкции смотрелось совершенно лишним, хотя пусть будет.

Далее, была “орудийная палуба”. За откидывающимися люками таились пушки. По большому счёту – те же пищали-переломки (только переламывалась камора, а не ствол, как понятно) монструозных калибров. Вообще, с учётом магической начинки снарядов, никто за “дальнобойность-убойностью” не гнался. Калибр был важен, он определял, сколько в пулю (или снаряд) можно упихать духов, или какие по мощности заклинания в боеприпас упихаются. А вот всякие начальные скорости и прочая фигня – побоку. Главное – чтобы снаряд долетел до цели, а параллельные мелочи особой роли не играли.

Вообще, с таким подходом, ракеты – самое милое дело… Но говорить я об этом ТОЧНО не буду. Я даже револьвер таскаю в глухой кобуре и “светить” им особо не собираюсь. Всплывёт – и чёрт с ним, своя шкура ближе к телу. Но подталкивать “своими” идеями военную промышленность я точно не хочу. Не из пацифизма: просто дело в том, что новое, более совершенное оружие автоматом повлечёт за собой более агрессивную политику. Эта политика – ответ различной симметричности, пусть и нет на Зиманде государств, кроме корифейства. В общем, всякие военные нововведения приведут к военным конфликтам. Неважно, победоносным (что скорее всего) или даже нет. Важно то, что воюющее государство (а не так, как сейчас на Пряном) и население этого воюющего государства меняются. Меняются правила, законы, взаимоотношения. И ни черта мне эти изменения не нравятся, учитывая, что жить я планирую в Золотом, а не в жопемира какой-нибудь.

Да, пушек была всего четырнадцать на всю Гордость: по одной по носу и заднице, и по шесть в боках. Судя по всему – хватало, а пространство, что на каравеллах и прочих бригантинах уходило под пушки – использовалось для груза и пассажиров.

Побродил внутри Гордости: те же преступники транспортировались в ничуть не худших условиях, чем простые переселенцы. Вся разница – решётки, а так – столбы и гамаки. В общем-то, прагматичный подход: мучить и убивать “живой товар” просто нерационально, это не негры Земли, которых их вожди с пеной у рта запихивали в английские корыта. Даже “преступники” – ценный и трудновосполнимый ресурс.

На обед направился на палубу: как оказалось, традиция офицерского приёма пищи была не только вечером, просто вечер – это “вечеринка у капитана дома”, а днём ставились лёгкие, но обширные столы, парусиновые стулья на надстройке. Кстати, к обеду выперлась троица из щенка-Лидари, надсмотрщицы и дурынды. Ни с кем не общались, Лидарёныш засранские взгляды бросал. Ну да и хрен с ними, я на эту публику особо не смотрел.

Вечером решил полюбоваться на берег, да и закаты на Зиманде чертовски красивые, гораздо многоцветнее и насыщеннее Земли. И вызывающие массу вопросов, насчёт толщины атмосферы до садящегося солнца. И насчёт того, а садится ли оно вообще? Впрочем, это вопросы отвлечённо-философские, а становиться Колумбом Веспучивачем у меня никакого желания не наблюдалось.

Так вот, стою у перил палубы, за удалённым берегом наблюдаю, закатом любуюсь. Кстати, именно палуба на Гордости была обычно безлюдна: разве что офицеры какие-нибудь на надстройке, да и то не часто. Все внутрикорабельные перемещения и работы были внутри судна. Ну разве что, пассажиры, как и я по, палубе прогуливались, кости разминали. Но тоже нечасто, а уж на закате я вообще один был в зоне зрения и чувствительности (Гритку послал подальше, до капитанской каюты и обратно сам доберусь). И это одиночество и приятный пейзаж мне скорее нравилось. А Потапу, на удивление, нет: формализованных мыслеобразов от него не поступало, но недовольство ощущалось.