Потемки

Висок пронзила боль, Сэд ощутил невыносимый жар и увидел рыбку – она сияла ослепительным светом. Птичий силуэт метнулся к этому свету, пытаясь проглотить его, смешать с тьмой… Рыбка оказалась сильней. Она вспыхнула ярче солнца, разлетелась мириадами колючих брызг и поразила стальную тварь. Раздался грохот, в глазах заискрило, и Сэд отключился.

– Эй!

Слова во тьме. Знакомый хриплый голос:

– Сэд, вернись!

Чьи-то пальцы касались его лица, губы шептали на ухо:

– Сэ-э-эд!

Он не двигался и почти не дышал, собирал по крупицам рассыпанный мир, втискивал его в крошечный объем человеческого мозга.

– Ну пожалуйста, Сэд!

Он дернулся и открыл глаза.

Джолли издала невнятный гортанный звук, рассмеялась и ткнула его кулаком в грудь:

– Вот же… бездельник! Я все гаджеты на тебя потратила, так что даже не вздумай подыхать, слышишь?

Сэд попытался сесть. В глазах двоилось, изнутри поднималась тошнота. Он рухнул обратно на постель и выдавил из себя полувздох-полустон:

– Где мы?

– Это какая-то гостиница или хостел, – ответила Джолли. – Я не в курсе, сама была в отключке. Мелкая командовала машиной.

– Где она?

– Спит в соседней комнате.

Сэд снова приподнялся. Предметы мерцали и пульсировали, пришлось закрыть один глаз, после этого картинка прояснилась. Он сидел на кровати, застеленной грубой белой простыней. Сэд глянул другим глазом – и на простыне проступил вычурный узор, материя истончилась, в памяти всплыло слово «шелк».

– Что с тобой? – встревоженно спросила Джолли.

– Я вижу как-то по-разному, – удивленно ответил Сэд.

Он покрутил головой: левый глаз показывал облезлые серые стены, правый – лепнину и фрески на потолке. Левый – криво сбитый сучковатый короб; правый – шкаф из эбенового дерева… Сэд встал и подошел к окну.

Снаружи был город. Одна половина Сэда видела привычное серое небо, противную морось и толпы покойников, вяло бредущих сквозь желтый туман. Другая – теплые осенние цвета, ухоженные газоны и бодрых улыбающихся горожан.

– Джолли, что там, на улице? – прошептал Сэд.

– Пустоголовые и смог, что там еще может быть? – скривилась девушка.

– А если включить дополненную реальность?

Джолли уткнулась в свой индикатор на запястье, поднесла его к голове Сэда и через минуту произнесла:

– Прикольно. Похоже, твой имплант опять глюкнул. Он показывает иллюзию только одной половине мозга, а другой – реальный мир, и я не могу ничего поменять. Чип замкнуло именно в таком режиме! У меня сейчас нет запасного.

– Не страшно, – пробормотал Сэд. – В таком состоянии мне проще вспоминать. Это как когда заходишь в темное помещение – нужно заранее прикрыть один глаз, чтобы он привык к темноте. После этого глаза видят по-разному…

Он почувствовал, что сказал непривычно много, и смущенно затих.

– Ты странный, – задумчиво протянула Джолли. – Интересно, что там у тебя в прошлом?

Она приблизилась к нему, провела ладонью по щеке и объявила:

– Левый глаз покраснел. Давай заклеим, побудешь немного в мире фантомов.

Сэд нахмурился, однако позволил девушке залепить глаз круглой нашлепкой. Он вернулся на кровать, потер пальцами зудящую левую часть лица и спросил:

– Тут безопасно?

– Нигде не безопасно, – фыркнула Джолли. – Ос и тараканов вроде нет, к тому же импланты у нас хакнутые, обычным сканером не запеленгуешь. Так что можно пока отдыхать.

– А потом?

– Потом отправимся за твоей памятью. Но сперва нужно сделать кое-что.

На лице Джолли появилась странная улыбка. Девушка, угловато ступая, подошла к Сэду, уселась рядом и вкрадчиво проговорила:

– Нам нужна самореализация!

Сэд непонимающе молчал, и тогда Джолли торопливо заговорила:

– Понимаешь, нам надо проникнуть в дом терпимости. Просто так туда не попадешь. Я сперва хотела вломиться по-жесткому, но боевые гаджеты закончились, к тому же я не знаю, где расположен этот дом. И тут я подумала: а пусть они сами нас вызовут, например, на профилактическую беседу. Короче, нужно сделать что-то незаконное и отправить на самих себя донос!

Сэд снова промолчал, и девушка добавила:

– Само собой, я отредактирую файл с доносом, встрою в него кое-что… Нас вызовут, а потом отпустят, типа случилась ошибка. Но пока будем там, разыщем твою память!

– И что мы будем нарушать? – спросил Сэд.

– Вот это.

Обветренные губы Джолли прикоснулись к его губам, руки обвились вокруг шеи. Сэд повалился на кровать, увлекая девушку за собой; она сорвала одежду, потолок качнулся: вверх-вниз…

– Тихо! – выдохнула девчонка. – Ребенок проснется!

Сэд сдержал рвущийся стон, закрыл глаз, и отдался ритмичному движению, все быстрей и быстрей. Затем что-то вспыхнуло в голове, и он вспомнил… почти вспомнил. Но движение победило – оно разметало обрывки памяти, отбросило их как ненужный вчерашний дым, и остались лишь два тела, его и Джолли, и сдавленный стон, который рвался теперь из ее губ.

«Щьить-щьить…»

– Этому миру хана, – задумчиво проговорила Джолли.

Она сидела на подоконнике и смотрела на дождь. Сэд подошел, устроился рядом.