Потемневшие души

Придя на рассвет, я проснулась с грязными глазами и вялым мозгом. Прерывистый сон не сулил мне ничего хорошего. Я выглянула из-за одеяла и посмотрела через комнату. Кровать была пуста. Но то, что было дальше, привлекло мое внимание. Дверь была открыта. Должно быть, он оставил ее открытой по ошибке, поэтому я проигнорировала это, слишком хорошо зная, что то, что было за дверью, было тем, что я всем сердцем не хотела исследовать. Я оставалась там еще час, размышляя о событиях прошлой ночи. Что, ради бога, со мной происходит? Как меня может привлекать этот человек, который выставил меня на аукцион после того, как меня украли? Мой муж и дети, вероятно, все еще искали меня, а у меня были больные и извращенные мысли о русском гангстере.

— Ты готова к завтраку? — раздался резкий голос из-за двери. Я резко повернула голову в сторону и встретилась глазами с Николаем.

— Я не вижу своей тележки с едой, — ответила я и одновременно закатила глаза.

— Похоже, ты будешь завтракать в столовой, — разрешил Николай, раздраженно.

— Зачем? — выдавила я из себя после минутного шока

— Я задавал себе тот же вопрос. Но мне не положено задавать вопросы. А теперь вставай и спускайся вниз на завтрак, — рявкнул на меня Николай и снова ушел. Странно. Я встала и пошла в туалет, чтобы пописать. Я перебрала всю имевшуюся у меня одежду и надела серые спортивные штаны и футболку на размер больше. Наименее сексуальная вещь, которую я могла надеть, и посмотрела в зеркало, прежде чем уйти, чтобы убедиться, что мои стены снова на месте.

Дмитрий:

Я не видел Алиссию три ночи. Каждый день я вставал, шел на работу и пытался забыть о женщине, которая сидела одна в моей гостевой комнате. За то короткое время, что я ее знал, она стала для меня наркотиком. Я чувствовал, как начинаю привыкать к ней. Я хотел знать каждую ее мысль. Я хотел знать каждую часть ее тела. Я хотел знать, как она выглядит, когда кончает на моем члене. Но больше всего я не хотел, чтобы она была моей пленницей.

Если бы я не был таким эгоистичным ублюдком, я бы поступил правильно и вернул ее, потому что ее счастье, казалось, значило для меня больше всего на свете. Но я эгоистичный ублюдок. И я не хочу, чтобы она уходила. Я провел последние три дня в своем клубе, ухаживая за новой девушкой. Оказалось, ее зовут Таника, но, конечно, мы это изменим. Как и все остальные, она все время плачет, но когда мы дали понять, что порежем ее семью на маленькие кусочки и скормим собакам у нее на глазах, она вскоре поняла, что танцевать для нас — лучший вариант.

Ситуация с мексиканцами тоже приближалась к критической точке. Из Мексики ходили новые слухи о том, что наше дерьмо режут, чтобы производить больше кокаина, а мексиканцы оставляют себе дополнительные деньги, которые они зарабатывают с дополнительных продаж. У нас пока не было доказательств, что это происходит, только шепот тут и там. Вот как мы зарабатываем хорошие деньги и себе доброе имя. Поставляем в Мексику чистый красивый кокаин. Нам потребовалось много времени, чтобы убедить одну из мексиканских банд позволить нам поставлять им наркотики вместо того, чтобы они варили свою дрянь и продавали ее за полцены. Мы смогли продать наш кокаин в Мексике вдвое дороже, и мы убедились, что мексиканцы все еще получают хорошую долю от денег. Жадность заставила их совершить смертельную ошибку, и как только у нас появятся доказательства, они все умрут медленной мучительной смертью.

Я лежал на большой кровати Алиссии, накрывшись только темно-синей атласной простыней. Я услышал момент, когда Алиссия задремала, потому что ее дыхание превратилось в мягкий ровный храп. Этот звук был похож на чертову колыбельную, и я уснул вскоре после нее. Когда я открыл глаза на следующее утро, я решил, что для меня и Алиссии все изменится. Она может получить свободу в доме. Я позволю ей это, и, может быть, просто может быть, она начнет нуждаться во мне так же, как я в ней. Я свесил ноги с края кровати и вышел из комнаты. Я оставил дверь широко открытой и не удивился, когда увидел Николая, расхаживающего взад-вперед по коридору снаружи комнаты, когда я выходил.

— Сэр, ты оставил дверь открытой, — презрительно посмотрел на меня Николай. Он выглядел таким же уставшим и напряженным, как и я. Он был верным солдатом нашей семьи и моим самым близким другом, который знал меня лучше, чем я сам.

— Оставь дверь открытой, Николай, она может присоединиться ко мне за завтраком внизу. Она больше не пленница в комнате, — сказал я ему. Он открыто побледнел от моих слов.

— Тебе нужно подумать о том, что ты делаешь. Если станет известно, что ты питаешь слабость к Алиссии, и не держишь ее в качестве пленницы или рабыни, ты будешь выглядеть слабым, — серьезным тоном сказал мне Николай.