Потери знамен и штандартов Российской Императорской армии в 1799 – 1917 г.г.

Когда я помогал сестре одевать ее тяжелую солдатскую шинель, я нащупал в кармане большой револьвер. Ничего я ей не сказал и проводил из приемной к выходу. После ее ухода полковник Нарышкин позвал Кнорринга и меня, и, ,еще раз выслушав наш рассказ, сказал : «Подвиг сестры налицо. Либавский полк понес под Сольдау большие потери и был почти уничтожен. Несомненно, это его юбилейное знамя, но есть и «но». Как она сумела сохранить знамя в плену при известной всем немецкой бдительности? Раз вы обратили внимание на ее неестественную полноту, как же не сделали этого немецкие доктора, да еще при медицинских осмотрах и операциях? Наконец, во время перехода через границы Норвегии и Швеции, она тоже должна была подвергнуться таможенному осмотру? Ее рассказ о том, что умиравший знаменщик передал ей знамя, правдоподобен, но может быть дело проще – она нашла брошенное знамя и сорвав его с древка, спрятала. Может быть и еще иная версия – спасший знамя раненый и умиравший офицер или солдат передал ей уже в госпитале знамя, прося доставить его в Россию. Заметьте, что она непременно хочет иметь аудиенцию у Государя». В это время я вспомнил и рассказал о револьвере, который я нащупал в кармане ее шинели. «Тем более. Мы должны быть очень осторожны», – сказал Нарышкин. «Я сейчас же сообщу обо всем князю Орлову (Начальник Канцелярии – Т.Ш.), а он уже сумеет доложить обо всем Государю». Сообщать жандармским властям или в контрразведку не следовало, ибо наша Канцелярия была вне контроля других учреждений. «Кроме того, если Государь захочет наградить сестру лично, то, предварительно, она, конечно, будет обыскана. Мое мнение, что в общем она говорит правду, но чего-то не договаривает. Я прошу инженера (автора воспоминаний – Т.Ш.) посещать сестру в гостинице, познакомиться с ней поближе, пригласить на ужин в Европейскую гостиницу и постараться узнать – почему она носит оружие, совсем сестрам милосердия не присвоенное?»

По ее рассказам, она была по матери шведка и до смерти матери все детство говорила по-шведски, почему у нее и остался такой акцент. Отец тоже рано умер и она воспитывалась у сестры матери, которая жила в Херсоне. Рано вышла замуж. Муж врач, тоже пропал без вести в первых же боях в Восточной Пруссии. Она провела все эти бои в санитарном отряде при 1й армии, а потом потеряла связь со своим отрядом, блуждала и помогала в разных частях. Все перемешалось и найти свою часть было невозможно. Я спросил ее – почему она носит оружие? Она слегка смутилась и вынув из шинели тяжелый браунинг 12 калибра, подала его мне. Открыв магазин, я увидел 7 пуль, а восьмая была в стволе. На обойме было мелко написано «Берлин». Она сказала, что браунинг нашла на поле сражения и спрятала. «Вместе со знаменем?»,- спросил я. «Да, вместе». «А для чего Вам теперь это оружие?» Она ответила, что пока была у немцев, хранила его, как оружие против посягателей и, вообще, когда она была на ускоренных курсах сестер милосердия, то доктора ей говорили, что сестры могут подвергнуться насилию и, для своего спокойствия, нужно иметь с собой цианистый калий в ампулке. Она вынула ампулку и мне показала. «Полагаю, что Вам теперь ничего не грозит и Вы можете жить спокойно». «Нет, я снова поеду на фронт. Здесь мне нечего делать, а близких у меня нет»,- ответила сестра.

На другой день я доложил полковнику Нарышкину о моем разговоре. Тот подумал и сказал : «Независимо от ответа Ставки, к аудиенции ее допускать нельзя». Через несколько дней пришел ответ князя Орлова, что по его докладу о спасении знамени, Государь наградил сестру Сорокину Георгиевскими крестами 1й и 2й степеней. Пришедшая в Канцелярию, сестра была торжественно встречена и награждена орденами. Особой радости я у нее не заметил и она даже спросила Нарышкина, будет ли принята Государем, на что тот ответил, что ввиду важных событий, Государь отбыл в действующую армию» .

Не исключено, что Генриетта Сорокина была немецкой шпионкой, подосланной с целью убить Государя – вне всяких сомнений, немцы бы пожертвовали бы на это дело одно из трофейных знамен. Слишком много неясного остается в этом деле, и до конца распутать его – дело будущего.

7-й пехотный Ревельский полк.