Потерянная

– Простите, но я не хочу, чтобы мой сын и люди, которые мне дороги об этом знали. Меня похитили и держали в подвале, меня били, а неотъемлемой ежедневной процедурой было оставление на моем теле шрамов. Причем не обычных, а от правой груди, до правой лопатки, пять ровных, глубоких полосы,- ответила Миллс.

– Это ужасно, – Кайси покачала головой, изображая на своем лице полный ужас от услышанного, – но почему она так поступила? Ходят много слухов, предположений. Опровергните или подтвердите какое-нибудь?!

Реджина видела, что в этой студии нет ни грамма сочувствия, но она согласилась прийти и теперь обязана отвечать на вопросы.

– Она говорила, что я испортила ей жизнь, что я столько лет мучила Нейта, что я незаслуженно получила эту жизнь. Она не раз говорила, что хочет той жизни, которую она заслужила.

– Но она в чем-то права? – уточнила ведущая, – вы всегда были в свете софитов, в лучах славы, а она в тени. Ее имя никто и не знал до вашего похищения и ее разоблачения. Кстати, Реджина, а как вам удалось выжить?! Не поймите неправильно, мы все очень рады, но как?!

– Слушайте, не делайте из меня звезду, – Миллс усмехнулась, – до похищения и меня никто не знал. Да, мне приписывали пару романов, но эти люди мои бизнес-клиенты. А выжила я спасибо Богу, человеку, который меня нашел, врачам и…- брюнетка хотела сказать про Эмму, но не могла. Воспоминания о ней выводили ее из равновесия, – мальчику, который взял надо мной шефство.

– Расскажите про него, про тот город, про вашу память, – продолжала задавать вопросы ведущая.

– Я не расскажу о том городе ничего, мне дороги эти люди, и я не хочу, чтобы вы, точнее ваши коллеги испортили им жизнь, – холодно сказала Реджина, – моя память приходила во снах и с ними мне помогал очень хороший психолог.

– Но все же что-то подтолкнуло вас к полному возвращению памяти. Этот психолог? Это был он? – задавала с энтузиазмом вопросы Кайси, – расскажите всем про него. Если он такой чудотворец – он станет миллионером, у нас здесь.

– Он много мне помог, но память вернулась внезапно, когда я прочла свое досье и статью. Память обрушилась, как цунами и это было очень болезненно, хотя не так, как от осознания предательства дорогого человека.

– Вы про Алму Вилар? – вновь уточнила девушка, но не дала Реджине и ответить, – это действительно было предательство. Ужасное, наказуемое предательство. Что вы сделали с ней, когда впервые после похищения увидели ее? Уже здесь, в Нью-Йорке?