Потерянная

Реджина страстно целовала Эмму, а пальчики уже проскользнули в лоно и активно массировали стеночки, а большим пальцем она надавливала на клитор. Необузданность, страсть с каждым прикосновением окутывала их. Это было что-то невероятное, движения были резковатыми, но такими желанными.

– Генри, я сейчас только майку возьму, – около палатки послышался голос Моли.

– Замри, – Реджина притворилась спящей. Ее рука все еще была в лоне Свон, но хорошо, что они все еще были накрыты одеялом.

Эмма старалась не завыть, сильно не дышать и вообще лучше притвориться мертвой. Хотя от пожара внутри, ей просто хотелось кричать, стонать, извиваться и насаживаться, лишь бы не прекращать этот сладостный момент удовольствия.

Моли тихо зашла в палатку и забрала майку. Она кинула только мимолетный взгляд на женщин и быстро вышла.

– О, Боже, – протянула Реджина, открывая глаза.

– Продолжи… – прошипела Свон, так как ее ком внизу живота отдавался болезненно необходимым продолжением.

Реджина задвигала рукой, а сама начала целовать шею Эммы. Она понимала, что Свон нужна эта разрядка, да и ей такие действия приносят огромное удовольствие.

– Мм… аа… ох… – Свон начала чувствовать, как скоро кончит, как оргазм накроет ее с головой и заставит улететь далеко отсюда, к небесам, – поцелуй… меня… – шепотом попросила Свон, зная, что не сможет сдержаться, а губы Реджины должны в себе потопить страстный выкрик удовольствия.

Реджина сделала несколько глубоких проникновений и накрыла губы Эмму страстным поцелуем, тем самым поглощая издаваемый Свон громкий стон.

Эмма разлетелась на мельчайшие частицы. Она на секунды потеряла сознание, у нее потемнело в глазах и только были видны искры и чувствовались требовательные губы, которые не давали потонуть на волнах экстаза, держа в этом мире. Давая прочувствовать, понять, что лучшего в ее жизни просто не было и быть не могло. Только с ней, с ее Реджиной, которую Свон никому никогда не отдаст.

– Я люблю тебя, – Эмме было до безумия приятно говорить эти слова, а не держать в себе чувства.

Реджина пока не могла сказать таких слов. Ей очень нравилась Эмма, ей до безумия нравилось проводить с ней время, обнимать, целовать, заниматься любовью, но… в жизни Реджины было много «но». Она еще не знала своих чувств и боялась сейчас сказать, что любит, а потом понять, что есть другая жизнь, где есть что-то другое, более значимое для нее. Она не могла обманывать. Миллс нежно поцеловала Эмму, тем самым говоря, что она очень ей дорога.

Эмма улыбнулась. Она не требовала от Реджины взаимности и ответных слов. Свон знала, как тяжело девушке, что она еще многое не помнит, главное не помнит – своего ребенка. Эмма очень переживает и винит себя, что не может сказать Реджине, что не может показать то досье, ту газету, что лежат у нее в кабинете, в столе под замком. Расскажи Эмма всё, она потеряет Реджину. И не только потому что та уедет к сыну, мужу, а потому что ее снова могут попытаться убить. Потому что это мог сделать муж, мог еще кто-то. И пока Реджина не всё вспомнила, пока находится на грани прошлой и настоящей жизни, Эмма будет молчать. Ради Реджины, ради ее безопасности и жизни.

– Нужно просыпаться, – подмигнула блондинка, – а то эти оболтусы там невесть что могут натворить.

Реджина только сейчас вернула себе руку.

– Да нужно. Тем более я очень хочу есть, – она встала.

– В моей корзинке с продуктами много что вкусного найдется, – Эмма тоже встала и, быстро чмокнув Реджину, выбежала из палатки, потягиваясь на солнышке.

– Ну наконец-то! – воскликнул Генри. Они с Моли как раз раскладывали на покрывале продукты для завтрака, – а мы вас будить уже собирались. Пошлите кушать.

– Хорошо не разбудили, я выспалась хоть, – из палатки вышла Реджина, – а то твоя мать всю ночь ко мне липла.

– Холодно было, и я искала тепла, – Свон буркнула, показывая, что она не виновата.

– Ну да, конечно, – усмехнулся Генри, а Эмма присела на покрывало.

– А вы уже и искупаться успели?! – спросила блондинка и посмотрела на Моли.

– Мы хотели нагулять аппетит, – улыбнулась девочка, – и кстати, когда я заходила, вы, – она показала на Реджину, – искали тепла.

– Это я ее отталкивала так долго, – Реджина пыталась скрыть, как заполыхали ее щеки.

Эмма выдохнула, и чтобы не показать своего нервного состояния, взяла бутерброд, откусывая его.

– Отталкивала она как же, – Генри подтрунивал брюнетку, – сама к ней липла.

– Ага, конечно, тут же есть к чему, – Реджина обняла Свон со спины и повалила, – она ни фига не грела меня.

Моли засмеялась, – она же подавится.

– Да уж, – Эмма закашляла и закряхтела.

Генри, как и Моли тоже засмеялся.

– Нужно было плотнее обниматься, сладкая парочка, – протянул, подмигивая, малец.

– Плотнее не к чему, вдруг бы она приставать начала, – Реджина уже жевала бутерброд, – и вообще закрыли тему, не смущаем Моли.

– Она может, – Генри улыбался, смотря на мать и Реджину, даже не подозревая неладное в их поведении.

Эмма же села ровно и взялась за сок.

– У меня ко всем вопрос – мы еще одну ночь ночуем или к вечеру уезжаем? – перевела тему блондинка.