Потерянная

Плывущая в нескольких метрах от меня девушка была похожа на этакую статую скульптора-минималиста: скафандр-броня с зализанными очертаниями отличался от моей защиты встроенной системой ориентации в невесомости и другими симметричными утолщениями-наплывами неизвестного мне функционала. Привычный голос Флои – тихий, бархатный и при этом не несущий выраженных эмоций, отлично подходил к этой внешности.

– Спасибо!

– Не за что благодарить.

Борт базы НК-4-ПЛ уже в трёх километрах… в двух с половиной… в двух… Сейчас «сбруя» перевернёт моё тело спиной вперёд и двигатель даст тормозной импульс. Значит, нужно выкинуть всю фигню из головы. Даже если эта фигня – почему-то решившая именно сейчас проявить новую грань своего характера мехна: уверен, отработать всё как надо ей это ничуть не помешает. А вот мне мои лишние эмоции… М-мать, какая же эта база вблизи огромная! И полное впечатление, что я на неё с огромной скоростью падаю! Цифры шкалы дальномера стремительно уменьшаются. Знаю, что автоматика сработает в нужный момент, даже знаю когда, но…

Поворот.

Тормозной импульс – спиной вперёд и более мягкий и долгий.

Ещё поворот – отрабатывают маневровые.

Мягкое касание ногами белого круга на обшивке вокруг технического шлюза. М-мать… А ведь назад – точно так же. Очень, очень надеюсь, что я действительно быстро привыкну. Боже! Каким надо маньяком родиться, чтобы хотеть стать космонавтом! Так, ладно, нет времени на рефлексии, надо работать.

10

Я жаловался, что неизвестно когда привыкну к выходам в открытый космос, невесомости и всему такому? Ха! Десять с лишним часов рутины, когда невесомость периодически сменяется нормальной гравитацией, воздух вокруг то есть, то нет, то опять есть, но не очень воздух, и лучше бы его тут не было… Десять часов ходьбы (ранцевые двигатели оставили в приёмном шлюзе), «прыжков» через пустоту над корпусами состыкованных кораблей базы, ползания на карачках по техническим тоннелям (корабль – это вам не город на планете, где не нужно экономить на размерах!), работы с управляющими сетями (Флоя), копания в распределительных и силовых узлах (я), бесконечных проверок механизмов и приводов не менее бесконечных систем – и – вуаля! – я сам не заметил, как вообще перестал обращать внимание на такие «мелочи», как безграничный космос вокруг или возмущения то и дело сбиваемого с толку вестибулярного аппарата.

Несколько коротких перерывов и пара съеденных батончиков-энергетиков помогли заглушить голод и отодвинуть усталость, но сейчас мне хотелось только одного – где-нибудь спокойно сесть, а лучше лечь. Ну и нормальной еды.

С того момента, как я с детьми, ещё до встречи с Латтой и компанией, съел последние взятые ещё с Земли консервы и продукты, мы питались этими батончиками и пищевыми наборами быстрой готовности, благо в угнанном поезде был НЗ. По способу употребления и длительности хранения пищевые наборы являлись чем-то вроде «ролтона» и «доширака» с родины, только сильно доведёнными до ума: на вкус – никаких претензий (вполне узнаваемые абстрактные мясо, морепродукты и овощи), а при желании и наличии управляемого источника тепла, нужного количества воды и толики свободного времени можно даже готовить – ограниченно управлять вкусом, формой и консистенцией компонентов пищи. Вот у Василисы любимым блюдом надолго стало желе, точнее, смесь из желе разных, часто странноватых вкусов, но даже эта, так сказать, творческая катастрофа не могла сделать наборы совсем несъедобными. Некоторые вещи в мире, сильно продвинутом в технологическом плане по отношению к родному, просто невероятно офигенны!

С усилием отогнав от себя прекрасное видение – стол с тарелками, не пустыми, разумеется, – я открыл пространственную схему базы. И, оглядев редкие отметки проведённых осмотров и работ, такие маленькие и жалкие на фоне всего остального пространства поверхности сцепленных судов, невольно скривился. По сути, точки мы выбирали по большей части случайным образом, стремясь только распределить их более-менее равномерно, – всё осмотреть и «пощупать» силами двух человек было нереально. Да что там двух, тут и сотни мерхов было бы мало, чтобы сделать всё за сутки: орбитальный город-завод-склад-хрен-знает-что-ещё имел многокилометровые габариты! С другой стороны, при том количестве разнообразных датчиков, приходящихся на один кубический метр объёма космического корабля, это просто не нужно: весь контроль можно провести удалённо, а то, что не просматривается со стационарных мест установки камер и датчиков – с ремонтных дронов, достаточно сказать, что на всю НК4-ПЛ работало меньше полутора дюжин техспеков. Инженеры, администраторы и мерхи знали своё хозяйство досконально, они принимали участие в большинстве работ по созданию базы и инфраструктуры вокруг неё. Собственно, в этом и была проблема. Теперь наша с Флоей проблема.