Потерянная

Миледи Генэль стоит как ни в чем не бывало и что-то бурно рассказывает Лисгарду. Только каблук все сильнее продавливает носок. Услышала, нет, скорее, почувствовала треск – прорвалась ткань на туфлях, острие вошло в беззащитную кожу и медленно погружается между костями. Под ногой хлюпнуло, боль ритмично запульсировала.

В районе солнечного сплетения закрутился горячий комок, гнев растекся по телу. Руки напряглись, я наклонила голову и исподлобья уставилась на точеную спину.

Уши прижались, в глотке заклокотало, как в шаманском котле, сквозь шум крови в висках услышала собственный рык.

Все произошло быстро. Я вцепилась пальцами в холеное плечо, резко развернула к себе. Белоухая не ожидала реакции, голубые глаза изумленно уставились на меня.

Я с размаху отвесила звонкую пощечину и тут же пожалела, что не кулаком. Генэль крутануло от удара, она замерла спиной ко мне.

На секунду все замерло. Затем пигалица медленно повернулась. Ладонь прижата к щеке, глаза как у разбуженного барсука. Пухлые губы зло искривились, пальцы трясутся, глаза помокрели.

– Да как ты… Ошибка природы! – вскрикнула она.

В голове мелькнуло – не надо разговаривать с теми, кого хочу убить. Я прыгнула на белокожую и на лету обрушила серию пощечин на высокородные щеки.

Генэль шлепнулась на пол. Пока я методично лупила не только по лицу, а уже куда попало, она громко верещала и отбивалась.

Резкий рывок откинул от растрепанной белокожей, меня поставили на ноги и развернули. Сквозь сиреневую пелену проступило дикое лицо Лисгарда. Он крепко держит за плечи и что-то говорит. Через секунду расслышала слова.

– Каонэль! Миледи Каонэль! Что вы делаете? Что?! – кричал высокородный.

Я услышала собственное дыхание, частое и шумное. Быстро посмотрела по сторонам – вокруг толпятся белокожие, смотрят оторопело, прикрывают ладонями рты.

С трудом привела дыхание в порядок.

– Вниз посмотри, – выдавила я, указывая на стопу.

Лисгард скользнул взглядом по ногам и выдохнул:

– Святые эльфы…

На месте туфли красуется кровавая дыра с ровными круглыми краями. На белоснежном полу багровые разводы. Каблуки у пигалицы оказались не хуже метательных кинжалов.

Генэль застонала, растопырила ноги и попыталась встать. Дорогое платье свалялось, оборка оторвалась и одиноко валяется рядом.

– Поделом, тварь, – прошипела я. – Повезло, что солнечный меня оттащил.

Сын казначея растерянно кинулся к ней, подхватил под белы руки и поставил. Та моментально прильнула к нему и обмякла. Высокородный аккуратно отстранил белокожую.

– А вы, миледи, – проговорил он неверяще. – Зачем вы это сделали?

Генэль картинно закатила глаза и сделала вид, что вот-вот потеряет сознание. Лицемерка, я не совершила ничего такого, из-за чего можно лишиться чувств.

Пальцы сжались, словно под ними тонкая белая шея. Боль в ноге из пульсирующей превратилась в постоянную, опираться стало трудно.

Я облокотилась на мраморную колонну и проговорила сквозь зубы:

– Если ты продолжишь сжимать эту дуру, мне придется самой хромать до покоев.

Лисгард разжал руки, передал страдающую Генэль в руки подоспевшей служанки. Через секунду он уже стоял рядом и подставлял локоть.

– Наконец-то, – пробубнила я.

Белокожий неверяще пялится на меня, уши торчком, дыхание частое.

Он проговорил растерянно:

– Это недоразумение…

– Еще бы, – фыркнула я так, чтобы только он слышал. – Чокнутая истеричка! В жизни не поверила бы, что в Эолуме может произойти такое.

– Я тоже…

– Вы же помешаны на чопорности. А тут в главном зале эльфийка протыкает мне ногу!

В зале повисла гробовая тишина, послышались мерные шаги. Я не решилась обернуться, просто стояла и смотрела на вытянувшееся лицо Лисгарда, прислушиваясь к звукам. Стук подошв пересек зал и остановился, послышалось тихое шуршание одежды. Солнечные застыли с восковыми лицами.

В образовавшейся пустоте раздался повелительный голос:

– Что здесь происходит?

Я наконец развернулась. На троне, в окружении закованных в адамантин стражников, сидит высокий эльф с гладко выбритыми висками. По центру головы тянется толстая белая копна. Из-под густых бровей внимательно блестят светло-голубые, почти белые глаза.

На морщинистом лбу обруч с огромным белым камнем. Сияющая одежда плотно укутывает худощавое тело.

– Я спрашиваю, что происходит в моем тронном зале? – повторил светлоокий.

Рядом тяжело задышал Лисгард. Генэль пропищала мерзким голосом, продолжая опираться одной рукой на служанку, другой на колонну:

– Ваше величество, на меня напали!

Лицо короля осталось невозмутимым, но глаза недобро сверкнули.

– Значит, напали, – проговорил он неторопливо. – Кто же на тебя напал, миледи Генэль?

Белокожая молча ткнула в меня пальцем. Король окинул меня внимательным взглядом, почувствовала, как разглядывает каждый сантиметр тела.

Лисгард негромко покашлял и шагнул вперед.

– Ваше величество, – обратился он к королю, – позвольте представить мою гостью, миледи Каонэль.

Он обернулся ко мне с умоляющим взглядом.

– Каонэль, склоните голову, перед вами правитель Элоума, – сказал Лисгард и поклонился.