Потерянная армия: Записки полковника Генштаба

«Командующему войсками СКВО (лично)

Разрешаю передать Чеченской республике из наличия 173 гв. ОУЦ (окружной учебный центр, который по уровню вооруженности приравнивался к дивизии. — В.Б.) боевую технику, вооружение, имущество и запасы материальных средств в размерах:

— боевую технику и вооружение — 50 %

— боеприпасы — 2 бк

— инженерные боеприпасы — 1–2 %

Автомобильную, специальную технику, имущество и запасы материальных средств реализовать по остаточной стоимости на месте.

П. Грачев.

28. 5. 92.

Уже вскоре после выступления Шапошникова в «Вестях» и обнародования шифровки Грачева на квартире маршала отключается правительственный телефон, а Центр общественных связей Федеральной службы контрразведки распространяет заявление о том, что сейчас, дескать, вопрос об оружии не является важным и первоочередным.

Почему ведомство Степашина заняло именно такую позицию, — объяснить было несложно: дело в том, что органы ФСК не сумели предоставить властям полные данные о количестве оружия у дудаевской армии накануне ввода войск в Чечню и опирались во многом на информацию Генштаба (в этом несложно убедиться, например, по тому, что и ГШ, и ФСК в некоторых документах называли одинаковое количество танков у Дудаева — 42, а уже в мае 1995 года оказалось, что их почти 130).

Возможно, что ФСК не была заинтересована в раскручивании проблемы передачи оружия Дудаеву, поскольку и на разведке лежал большой грех за то, что дудаевская армия оказалась гораздо более вооруженной, чем это было представлено в документах спецслужб, врученных членам Совета безопасности в ноябре — декабре 1994 года. Такой промах тоже был одной из причин огромных жертв с нашей стороны. К тому же позже выяснилось, что дудаевцам досталось не 50, а почти 95 процентов вооружений и техники. И ФСК, и МО были повязаны здесь «корпоративным интересом» и дружным фронтом выступали против Шапошникова.

После того как Шапошников своим телеинтервью нанес ощутимый удар Грачеву с помощью конфиденциального документа, в аппарате министра обороны стали лихорадочно думать об ответных мерах. 18 января 1995 года в газете «Красная звезда» появилось заявление Минобороны, в котором признавалось наличие шифровки Грачева командующему СКВО от 28 мая 1992 года, но в то же время особо подчеркивалось, что то была вынужденная мера, вызванная бездействием союзного, а затем российского правительства и лично бывшего министра обороны СССР, а в последующем — Главнокомандующего Объединенными Вооруженными Силами СНГ.

Было ясно, что Грачев не хочет оставаться в долгу перед маршалом Шапошниковым…

Шапошников упрек не принял. В своих некоторых заявлениях в прессе он подчеркивал, что П. Грачев был не только первым заместителем министра обороны СССР, но и председателем Государственного комитета Российской Федерации по обороне. Следовательно, он имел ранг члена правительства и именно поэтому и вел переговоры с чеченской стороной об оружии (Грачев выезжал в Чечню в декабре 1991-го и феврале 1992-го). Было совершенно очевидно, что на профессиональные доводы в споре двух «героев августа» все сильнее накладывает отпечаток и взаимная антипатия. Разборки в рядах доблестного генералитета всегда были признаком загнивания армии…

Еще в декабре 1991-го, после того как Грачев побывал в Чечне в ранге первого заместителя министра обороны СССР, он доложил Шапошникову о положении дел. А после этого Шапошников отправил в войска директиву: