Потерянная Белая книга

– Это произошло несколько лет назад, – продолжала она. – Я сидела здесь, в библиотеке, и внезапно какой-то мужчина рухнул на пол, корчась от боли. Кто-то вызвал врача, остальные члены клуба столпились вокруг, но ни у кого не было ни медицинского образования, ни представления о первой помощи. Они спорили о том, следует ли приподнять ему ноги или голову, уложить на спину или на живот – и он умер прямо здесь, на полу, еще до прихода доктора.

Она продолжала смотреть куда-то вдаль.

– И вот сейчас я задаю себе вопрос: могла ли я спасти умирающего при помощи магии или земной медицины? Спасли бы его доктора из простых людей, если бы кто-то случайно оказался здесь, или нет? И я не знаю. Возможно, он умер бы, несмотря ни на что. Но в любом случае, я была бессильна. Я же не могла возникнуть перед ними из ниоткуда. Люди решили бы, что кто-то подсыпал наркотика в пунш.

– Здесь все еще подают пунш? – спросил Магнус.

Катарина приподняла бровь.

– Ты думаешь, что у меня хандра.

– Я думаю, – сказал Магнус, – что ты уже много сотен лет назад уяснила для себя, что простые люди умирают, и мы не можем их спасти.

Катарина вздохнула.

– Дело не в том, что смертных не спасти, – возразила она, – а в том, что чародей не в состоянии продлить жизнь человеку, даже если очень, очень сильно любит его. – Слезы выступили у нее на глазах. Магнус знал, что сейчас не нужно ничего говорить. Он просто взял ее руки в свои.

Она помолчала минуту, потом сказала:

– У обычных людей считается величайшей трагедией пережить своего ребенка. Для родителей-чародеев это неизбежность. Я всегда думала: как странно, что большинство из нас проводят жизнь в полном одиночестве, без любви, без привязанностей, даже без собственного дома…

Магнус заговорил не сразу.

– Если бы тебе снова предложили подобный выбор, ты бы сделала это снова?

– Конечно, – ни секунды не колеблясь, ответила Катарина. – Разумеется, я сделала бы это снова. И неважно, сколько раз мне пришлось бы сталкиваться с выбором, я взяла бы к себе Эфраима, чтобы воспитывать его, видеть, как он становится мужчиной, отцом, дедом. Как бы тяжко мне ни было в конце. А сейчас мне очень тяжело.

– У меня не было детей, – сказал Магнус, – но я знаю, каково это – потерять того, кого любишь, только лишь потому, что все люди должны умереть.

– И что? – спросила Катарина.

– Пока что, – ответил Магнус, – жизнь представляется мне чередой ситуаций, в которых ты должен выбирать любовь, снова и снова, зная, что любовь делает тебя уязвимым, что она может рано или поздно причинить тебе боль. Скорее рано, чем поздно. Иного выбора просто нет. Или любовь, или жизнь в пустом мире, где никого больше не существует, кроме тебя. А это кажется мне по-настоящему жутким, особенно если такая жизнь продолжается целую вечность.

Катарина не улыбнулась, но глаза ее блеснули.

– Как ты думаешь, вампирам тоже приходится проходить через это?

Магнус состроил гримасу.

– Ну разумеется. Только попробуй завести с вампиром речь о расставаниях – потом его уже никакими силами не заставишь заткнуться.

– Спасибо, что пришел, Магнус.

– Я всегда готов прийти к тебе, если нужно, – сказал он.

Катарина вытерла слезы тыльной стороной руки.

– Знаешь, – сказала она, шмыгнув носом, – в этом клубе, на первом этаже, имеется самый длинный бар в мире.

– Самый длинный бар? – удивился Магнус.

– Да, – ответила она. – Его длина не меньше ста футов. Он называется Длинный Бар.

– Англичане знают толк в роскоши, – заметил Магнус, – но у них часто не хватает изобретательности, когда дело доходит до названий, правда?

– Ты сейчас сам увидишь, – сказала Катарина. – Он очень длинный.

– Ведите меня, миледи.

Когда они вывалились из Портала, Алеку сначала показалось, что снова произошла какая-то ошибка, что система Порталов по-прежнему функционирует с перебоями. Он ожидал, что они окажутся на одной из оживленных улиц Шанхая, но они переместились в густую рощу. Со всех сторон Сумеречных охотников окружали высокие деревья, уже начинавшие желтеть. Поблизости находилось какое-то озеро, в неподвижной зеркальной поверхности отражалась луна.

Уже стемнело, что удивило Алека, хотя он не мог точно сказать, сколько времени они провели в Диюе. Зная, что перемещения между измерениями сопровождаются странными явлениями, он решил, что произошло какое-то временное искажение. Наверное, нужно спросить у Рагнора, подумал он.

– А где мы? – заговорил Алек. – Мы далеко от Шанхая?

Обернувшись, он увидел, как Джейс удивленно приподнял брови и, не говоря ни слова, махнул рукой куда-то в сторону.

Алек шагнул в указанном направлении и различил за деревьями разноцветные огни Шанхая.

– О, – пробормотал он.

– Есть такая штука, называется «парк», – объяснил Джейс.

– За последние пару дней на меня слишком много всего свалилось, – пробормотал Алек.

– Народный парк, – объяснил Тянь и указал на водоем. Оказалось, что это не озеро, а небольшой пруд, окруженный тщательно подобранными необработанными камнями. На прозрачной и блестящей, как стекло, поверхности плавали лилии.