Потерянная богиня

— Ни мои тесты, ни тесты доктора Дункана не в силах объяснить ее раннее развитие. Когда, вы говорите, у нее уже были все зубы?

— В два года. Четыре месяца назад. — Карисса откинулась на спинку кресла. — Я вам говорила, она тогда простудилась.

— Она бредила? — вмешался доктор Дункан. — И все игрушки двигались по комнате сами по себе?

— Да.

Ашерис заерзал в кресле. Зачем его жена все это рассказывает докторам? Зачем им знать о необычайных способностях их дочери? Ведь он уже пытался объяснить Кариссе, что никакие американские доктора им не помогут. И все-таки она настояла на тестах и анализах, словно современная наука в силах разрешить их вопросы!

— Должен сказать, — доктор Томпкинс покачал головой, — что я совершенно ничего не могу объяснить.

Ашерис молчал, резонно думая, что Кариссе сейчас меньше всего нужно его вмешательство. Если он скажет: "Я же тебе говорил!" — то это только ухудшит положение.

— Тем не менее некоторые тесты доктора Дункана имеют удивительный, если не ошеломляющий результат.

— У меня есть своя версия относительно игрушек, — вставил доктор Дункан.

Голос его звучал звонко и радостно, особенно на фоне того печального и торжественного тона, которым говорил доктор Томпкинс. Он достал из папки листок бумаги и подал его Ашерису, подойдя поближе, чтобы указать на нужные графики.

— Вот результат вчерашнего теста, так называемый анализ Фурье.

— Фурье? — переспросил Ашерис. — Что это?

— Метод математического анализа волны, распадающейся на более простые синусовые волны. Наверху диаграмма звуковой волны камертона. Видите, все волны параллельны друг другу?

— Да, — ответил Ашерис, всматриваясь в изображения на бумаге и не понимая, какое отношение это может иметь к его дочери.

— Все эти волны совершенно одинаковы и параллельны, следовательно, не совсем синхронны.

Ашерис кивнул, а Карисса придвинулась ближе, и от ее легкого прикосновения мурашки побежали у него по коже.

— А теперь вот. — Доктор Дункан указал на другой график. — Это диаграмма голоса Джулии, когда я попросил ее повторить звук камертона.

Ашерис взглянул на волну, которая по высоте не отличалась от тех волн, что он уже видел, но делала много зигзагов, пересекая ось то сверху, то снизу.

— Почему здесь только одна волна? — спросил он.

— Хороший вопрос? — Дункан посмотрел на Ашериса неожиданно засверкавшими голубыми глазами. — Я тоже задал себе его. В самом деле, я трижды проделал одно и то же, предполагая, что ошибается машина: слишком быстро она выдала результат. Я подумал, что ей может не хватать материала для анализа.

Карисса внимательно посмотрела на доктора карими глазами.

— И?

— Короче говоря, голос вашей дочери настолько чист, что имеет только один компонент. Один. А это, друзья мои, невероятно!

Карисса обменялась с Ашерисом быстрым взглядом, и он впервые за много месяцев увидел ее такой, какой она была раньше, когда еще не скрывала от него своих чувств. Он потянулся было к ее руке, но она опять повернулась к докторам.

— К тому же, хотя вряд ли вам это интересно, — продолжал Дункан, — когда я вижу такую волну, я знаю, что это звук высокой частотности, ультразвук, который недоступен слуху человека. Например, как свист собаки.

Ашерис сомневался, что линии на бумаге смогут прояснить тайны его дочери, однако промолчал.

— Ну и что это значит? — спросила Карисса.

— У вашей дочери уникальный голос. Во-первых, он необыкновенно чист, а во-вторых, обладает такой высокой частотностью, что, по идее, не должен быть слышим человеческим ухом. Такого голоса я еще не встречал. Я сделал рентгеновский снимок ее связок и нашел нечто вообще удивительное.

— Что же вы нашли? — спросил Ашерис.

— У Джулии две щели в голосовых связках вместо одной. И еще: они гораздо тоньше обыкновенных, из-за чего, возможно, и достигается такая частота вибрации.

Ашерис нахмурился. Ему не нравилось, что двое ученых обсуждают его дочь словно какой-то научный казус. Он уже открыл было рот, чтобы потребовать привести Джулию, однако тут заговорила Карисса.

— Но какое отношение все это имеет к движущимся игрушкам? — спросила она, подаваясь вперед.

— Самое прямое, — ответил Дункан, опережая своего коллегу и усаживаясь на край стола. — У нас есть исследования, которые доказывают, что звуком, то есть голосом, можно двигать предметы в пространстве.

Ну, скажем, небольшие предметы могут быть пойманы между двумя высшими точками волны. — Он опять скрестил руки на груди. — В лаборатории нам удавалось добиться этого эффекта, но только с мельчайшими частицами. Тем не менее такое возможно.

Ашерис положил листок на колени.

— Вы хотите сказать, что игрушки двигал голос моей дочери?

— Может быть. — Ашерис наклонился вперед. Глаза у него горели. — Вероятно, Джулия в беспамятстве стонала или кричала, короче говоря, делала что-то, отчего легкие предметы начинали вибрировать и даже могли подниматься в воздух.

— Она действительно иногда стонала, — подтвердила Карисса. — Но я это не соотнесла…

— И никто бы не соотнес! — воскликнул доктор Дункан. — Это же совершенно невероятно!