Потерянная душа

Ощутив на секунду облегчение, я переместилась на одно бедро, упершись локтем на ручку кресла.

— Гм… я вполне уверенна, что мой учитель химии ненавидит меня, но т. к. она ненавидит всех, поэтому я не принимаю это за личное.

Очередная писанина.

— Ты когда-нибудь слышала голоса, которых не слышали другие?

— Неа. — Этот был легким.

Доктор Нельсон почесал лысину короткими, опрятными ногтями.

— Твоя семья или друзья когда-нибудь говорили, что твои утверждения необычны?

— Имеете в виду, говорю ли я что-нибудь бессмысленное? — спросила я, и он кивнул, ничуть не выглядя настолько изумленным своим вопросом, какой была я. — Только на уроке французского.

— Ты когда-нибудь видела вещи, которые не видели другие?

Мое сердце упало в пятки, а улыбка растаяла как мороженое в августе.

— Кейли?

Я скрестила руки на груди и попыталась проигнорировать страх, крутящийся внутри меня, как память о том темном тумане.

— Ладно, слушайте, если я отвечу честно, это прозвучит, будто я чокнутая. Но факт в том, я знаю, это означает, что я не сумасшедшая, правильно?

Доктор Нельсон поднял тонкие серые брови.

— Чокнутая — это не диагноз и не термин, который мы тут используем.

— Но вы понимаете, что я имею ввиду, правильно?

Вместо ответа он скрестил ноги в коленях и отклонился в кресле.

— Давай поговорим о твоих приступах страха. Что вызвало тот в торговом центре?

Я закрыла глаза. Он не сможет помочь, если ты соврешь. Но не было и гарантии, что он может помочь, если я скажу правду. Это ни к чему не приведет.

— Я видела ребенка в коляске, и у меня появилось жуткое чувство, что… что он должен был умереть.

Доктор Нельсон нахмурился, держа карандаш над моим файлом.

— Почему ты думала, что он должен был умереть?

Я пожала плечами и несчастно посмотрела на свои руки на коленях.

— Не знаю. Это просто было очень сильное чувство. Как иногда, когда вы чувствуете, что кто-то смотрит на вас. Или стоит за спиной.

Он несколько секунд сидел тихо, только скрипел ручкой по бумаге. Потом поднял глаза.

— Так что ты видела, чего никто не видел?

Ах, ну да. Исходный вопрос.

— Тени.

— Ты видела тени? Откуда ты знаешь, что больше их никто не видел?

— Потому что если бы кто-нибудь видел, я бы не была центром внимания. — Даже с моим мозгоразрывающим визгом. — Я видела тени, окружающие ребенка в коляске, но не касающиеся никого другого. — Я начала рассказывать остальное. О тумане и том, что крутилось и корчилось в нем. Но тут хмурый взгляд доктора Нельсона расплылся в вид терпеливого покровителя — снисходительное выражение, которое я часто видела за два дня в Лейксайд. Он думал, я была чокнутой.

— Кейли, ты описываешь иллюзии и галлюцинации. Теперь, если ты действительно не принимаешь наркотики, и твой анализ крови подтвердит это, имеется несколько других причин для таких симптомов…

— Например? — спросила я. Мой пульс громко стучал в горле, и я так сжала зубы, что челюсть заболела.

— Ну, еще рано говорить, что после…

— Скажите. Пожалуйста. Если вы собираетесь сказать мне, что я сумасшедшая, по крайней мере скажите, какого типа.

Доктор Нельсон вздохнул и захлопнул файл.

— Твои симптомы могут быть последствиями депрессии или даже сильной тревоги…

Но было что-то, чего он не договаривал. Я видела это по глазам, и мой желудок начал пульсировать.

— Что еще?

— Это может быть какая-то форма шизофрении, но это и правда преждевременно. Нам нужно сделать больше тестов…

Но я его больше не слушала. Он положил мою жизнь на дробильный станок одним этим словом, и бросил все мое будущее в суровую бурю неуверенности. Невозможности. Если я была сумасшедшей, то как я могу стать кем-нибудь еще? Никак.

— Когда я смогу пойти домой? — Это темное, тошное чувство в животе выбивалось из-под контроля, и все, чего я хотела в тот момент, это свернуться калачиком в своей кровати и уснуть. На очень долгое время.

— Как только мы установим определенный диагноз и сбалансируем прием лекарств…

— Когда?

— Две недели, по меньшей мере.

Я встала и была почти сбита с ног одолевшей меня безнадежностью. Останутся ли у меня какие-нибудь друзья, если это закончится? Буду ли я теперь той чокнутой девчонкой в школе? Той, о которой все шепчутся? Вернусь ли я вообще когда-нибудь в школу?

Если я действительно сумасшедшая, было ли это важно?

* * *

Мои следующие четыре дня в Лейксайде заставили фразу «скучно до смерти» казаться определенно возможной. Если бы не записка от Эммы, которую передал дядя Брендон, я могла бы совсем сдаться. Но услышав о ней, зная, что она не забыла обо мне — или не сказала никому, где я нахожусь — внесло релевантность в мою жизнь вне Лейксайда. Все вновь обрело значение.

Эм все еще планировала унизить Тоби в эти выходные, и скрестив пальцы ожидала, что я вернусь в школу к этому времени, чтобы все увидеть. И в том случае, если я не успею вернуться, она планирует транслировать его падение на Ютьюб[1], только для меня.

Это стало моей новой целью. Делать и говорит все необходимое для того, чтобы выйти. Чтобы вернуться в школу и обратно к моей жизни.