Потерянная любовь (ЛП)

Я рассказывал Хлое историю о том, как я вырос на ранчо с шестью братьями и сестрами. Каждую ночь, когда она ложилась спать, она просила историй, особенно, после вечерних разговоров с бабушкой и дедушкой по Скайпу. Было тяжело держать ее на расстоянии от всех. Воспоминания о Пакстон удерживало меня от возвращения в Техас в течение первых четырех лет после того, как я уехал. Кошмар под названием Ким, был следующим препятствием. Но это в прошлом.

Я смотрю в будущее не только ради себя, но и для Хлои.

— Техас как Орегон, папа?

— Нет, детка. Тут намного жарче и не так много дождей.

Она улыбнулась.

— Больше времени играть на улице! С моим новым козликом!

Я усмехнулся. Мой отец, при разговоре по Скайпу пару дней назад сказал, что собирается купить Хлое домашнего козлика. И имя она уже выбрала. Патч.

Мы ехали вниз по дороге, и Хлоя жадно впитывала окружающее.

— Где дом?

— У бабушки и дедушки много земли, тыковка. Дом находится довольно далеко отсюда.

Кивнув, она повернулась и уставилась в окно. С губ девочки сорвался крик:

— Коровы! Папочка, посмотри как много коров!

Хотя меня подташнивало от мыслей о возвращении домой и шанса нарваться на Пакстон, я был рад видеть волнение Хлои. Она, наконец, поймет, что является нормальным. Она ахнула.

— Это наш новый дом?

Я тормознул и уставился на дом где вырос. Столько воспоминаний. И все хорошие. Я не смог выудить ни одной плохой мысли из памяти о том времени, когда я рос здесь, на ранчо. Ну, может, когда Трипп положил скорпиона в мою постель. Или Корд, скинул охапку сена на мою голову. Я улыбнулся. Да. Это было то, что я хотел для дочери. Расти с семьей в самом лучшем месте на земле.

Ранчо моих родителей.

Рядом с двухэтажным домом из песчаника рос дуб. Отец посадил рядом с ним несколько магнолий для матери, и это было идеальное место для них. Это был не просто маленький милый дом. В нем было более десяти тысяч квадратных футов[1] .

— Это главный дом, тыковка. Мы собираемся жить в гостевом доме.

Она изучающе смотрела на меня, и я не мог не затаить дыхание при виде своей дочери. Эти яркие голубые глаза, и столько надежды в них.

— Сколько домов у дедули и бабули? — спросила она, откидывая челку с глаз и склонив голову набок в замешательстве.

Усмехнувшись, я сказал:

— Один главный дом, два дома на ранчо, и два гостевых дома.

Ее глаза расширились.

— Вау.

— Да, круто.

— Сколько спален в этом доме?

Я засмеялся.

— Десять.

Ее глаза расширились от удивления.

— Там много мест для игры в прятки.

— Это, точно, тыковка.

Сейчас жизнь Хлои резко изменилась. В Орегоне, мы жили в хорошем доме, но ничего подобного как здесь не было. Тот дом, был среднего класса — двадцать три сотни квадратных футов[2]. Я устроился в инвестиционную компанию сразу после колледжа. Единственная хорошая часть этой работы — была возможность иногда работать дома, что позволило мне ухаживать за Хлоей. Ким болталась где-то днем, а иногда уезжала на несколько дней, и называла это спа-экскурсии. Но меня это мало интересовало.

Я слегка нажал на газ, и мы поехали к передней части дома. Я припарковался и вышел. Хлоя выскочила из машины, отстегивая кукол с заднего сиденья.

— Мы в нашем новом доме! Посмотрите, как красиво! — рассказывала Хлоя, показывая своим куклам дом.

В груди защемило. Я часто слышал, как она рассказывала своим куклам, что она всегда будет любить их, и будет лучшей мамой. В отличие от собственной матери, которая вряд ли когда-нибудь сидела и играла с Хлоей.

Я закрыл дверь автомобиля и осмотрелся. Ничего не изменилось за десять лет. Все так же, свежие цветы свисали из кашпо на крыльце. Четыре кресла-качалки, по-прежнему стояли на месте, и на них были те же пятна. Мой живот скрутило, когда в памяти всплыло, как Пакстон сидела на моих коленях, и мы говорили о нашем будущем.

Хлоя взяла меня за руку.

— Папочка, почему ты такой грустный?

Я присел на корточки и положил руку ее щеку.

— Я не грустный, тыковка.

Она покачала головой.

— Глаза грустные.

Я испустил мягкий вздох. Эта маленькая девочка была окном в моей душе. Она всегда чувствовала меня, что мне плохо или хорошо. Никогда не мог ничего скрыть от нее.

— Я люблю тебя, Хлоя Линн. Я хочу, чтобы мы оба были счастливы.

Она улыбнулась, а потом нахмурилась, на глазах выступили слезы.

— Мама не будет жить с нами, да?

С трудом сглотнув, я перевел дыхание. Это была моя карма. Я покачал головой и потянул ее в объятие.

— Нет, детка. Мама больше не является частью нашей жизни, и я обещаю, что она никогда не причинит тебе боль. Никогда.

Хлоя погладила мою спину, как будто пыталась утешить. Когда она отстранилась, ее широкая улыбка вернулась вместе со светом в глазах.

— Возможно, мы сможем найти мне новую маму!

Мои глаза расширились. Моя дочь жаждала мать, чтобы любить ее. Но я старался изо всех сил, чтобы восполнить недостаток любви Ким.

— Эм... ну... давай не будем беспокоиться об этом прямо сейчас.

Она улыбнулась и кивнула.

— Хорошо. Мы подождем неделю.

Я собирался ответить, когда услышал два громких крика с крыльца. Хлоя повернулась и издала визг. Да. Моя дочь — женщина. Они любят кричать и визжать.