Потерянная невинность

От ужаса Верна похолодела. Когда она решилась сделать следующий вдох, ее трясло как в лихорадке.

Было совершенно очевидно, что Эбби слышала каждое ее слово. И теперь она с таким любопытством обо всем расспрашивала, что Верне стало не по себе. «Совсем как ее мать», — подумала она. Марджи Рейнолдс всегда была смекалистой и очень любознательной, и обе дочери пошли в нее. Женщины Рейнолдс обожали выуживать информацию — даже у тех, кто расставался с ней весьма неохотно.

Верне пришлось сделать над собой нечеловеческое усилие, чтобы снова не отвести глаза в сторону. Она не хотела, чтобы Эбби догадалась о тошнотворном страхе, охватившем ее.

— Потому что он капризный и упрямый негодник, — стараясь говорить непринужденно, ответила она, надеясь, что Эбби не заметит, как трудно дается ей это объяснение. — Ты же знаешь Натана, Эбби. Если бы он заподозрил, что я явилась сюда, чтобы попросить помощи у привидения, он бы от меня отрекся. И этим я хотела сказать только то, что даже если Дева ему поможет, на его благодарность она может не рассчитывать.

Эбби улыбнулась. Похоже, такой ответ ее устроил. Они немного помолчали.

— Ты и в самом деле веришь, что она исцеляет людей? — поинтересовалась Эбби.

— Я не знаю, — прошептала Верна, внезапно ощутив, что ее физические и моральные силы на исходе.

— Что ж, спрос не бьет в нос.

— Надеюсь, что ты права, — все так же шепотом отозвалась Верна.

— Интересно, я ее знала?

— Что?

От неожиданности Верна вскинула голову и испуганно посмотрела на Эбби.

Эбби на нее не смотрела. Она нахмурилась, пристально глядя на могилу.

— Это все прошло мимо меня, Верна, — пояснила она. — Митч уехал, и это меня так потрясло, что я ни о чем больше и думать не могла. Но иногда я думала о той ночи. Ведь она… — Эбби кивнула в сторону могилы. — …в ту ночь была в моем доме. — По ее телу пробежала дрожь, не укрывшаяся от глаз Верны. — Мой отец видел ее избитое и истерзанное тело. Должно быть, это было просто ужасно, но мы никогда об этом не говорили.

— Эбби, я не думаю, что тебе следует говорить об этом с папой.

Эбби удивленно посмотрела на нее.

— Почему? Понимаешь, Верна, иногда мне кажется, что в ту ночь изменилось абсолютно все. Во всяком случае, в моей жизни. И дело не только в том, что на следующий день Митч навсегда уехал из Смолл-Плейнс. Мой отец после этой ночи уже никогда не был таким, как прежде. Он как будто отдалился от нас, да так больше и не приблизился.

— Видишь ли, Эбби, это было очень… грустно. Зачем ему об этом напоминать?

— Но я его ни разу даже не спрашивала об этом. Я никогда не говорила ему, как за него переживаю, как мне жаль, что ему пришлось это пережить. Может, если бы я с ним поговорила, он открылся бы и…

— Эбби, психологи считают, что после пережитых потрясений людям не надо открываться. Им надо переступить через это и идти дальше.

Отчаяние, охватившее Верну сейчас, было еще острее и глубже, чем те чувства, которые она испытывала по дороге на кладбище.

Эбби улыбнулась так кротко, что Верна поняла: она просто не хочет с ней спорить.

— Ну ладно, — вздохнула Эбби. — Займусь я лучше тем, для чего сюда приехала. Пойду подстригать кустики.

— А мне пора возвращаться и готовить Натану завтрак, — заторопилась Верна. Она несколько секунд колебалась, убеждая себя в том, что лучше бы ей больше ничего не говорить, но все же не сдержалась. — Эбби, я не понимаю, почему тебя вдруг так заинтересовала Дева. Ты ведь никогда раньше о ней не спрашивала. Прошло уже семнадцать лет. Откуда все эти вопросы? Что изменилось?

Эбби глубоко вздохнула.

— Когда мы с Рексом нашли Надин, во мне как будто что-то проснулось, — заговорила она. — Все эти годы я словно спала и совершенно не понимала, как сильно ее смерть повлияла на жизни других людей. Мне просто показалось, что настало время подумать о ком-то еще, а не только о себе. Ведь я никогда даже не думала… о ней. — Эбби кивнула на могилу Девы. — Она была молода. Возможно, я встречалась с ней на улице или в какой-нибудь компании. Но я была так занята собой, что совершенно о ней не думала.

— Я уверена, что ты ее не знала. Ее никто здесь не знал.

— Я не понимаю, Верна, как ты можешь быть так в этом уверена. Ведь мы так и не узнали, кто она.

Верна никогда не считала Эбби Рейнолдс эгоисткой. Как раз наоборот. Поэтому она не понимала, что та имеет в виду, когда говорит о том, что ей пора подумать о других людях. Зато она понимала, что если Эбби, по ее собственным словам, проснулась и осознала всю чудовищность совершенного семнадцать лет назад преступления, то ей необходимо каким-то образом ее снова усыпить.

— Самое лучшее, что ты можешь для нее сделать, — сказала Верна, — это оставить ее в покое и больше не тревожить.

Эбби удивленно посмотрела на нее.

— Верна, ее тревожат все, кому не лень. Все от нее чего-то хотят. Даже ты. Мне кажется, мы должны подумать о том, что давно пора дать ей что-то взамен.