Потерянная принцесса

Наверное, женат уже законным браком: ведь он теперь куда старше своего отца той поры, как… как тот стал отцом. Поди, и род уже несколько лет как продолжил…

Cвой род.

* * *

Ночь после боя чаще всего проводишь прямо под небом, без шатра.

Просыпаться после этого случается по-всякому. Иногда просто будит свет, пробивающийся сквозь смеженные веки, или тепло солнца, что осторожно трогает пальцами обращенное к небу лицо. Порой будит ветер. Это чаще всего скверная побудка: хотя ветер может нести запах полыни, дым костров, вкусный аромат горячей похлебки – но рядом с полем боя обычно властвуют иные запахи.

Бывает, просыпаешься от молитв и разговоров вокруг, если прочие в твоем отряде пробудились раньше тебя.

От птичьего хора – тоже бывает. Просто удивительно: без малого пустыня вокруг – а птичьё орет, как в отрочестве на охотничьих биваках посреди леса. Причем в основном то же самое птичьё – дрозды, черные и серые.

Иной раз вскакиваешь посреди ночи, по тревожному возгласу часового, его предсмертному вскрику – или придушенному хрипу, который громче любого вопля.

Лютгер фон Варен проснулся от боли – саднила раненая нога. Эта боль была ровной, как пламя свечи в безветрие, она не вгрызалась в плоть гнилостными толчками, не дергала свирепо – и оттого наполняла тело почти что радостью, знакомым ощущением легкой раны, которая вскоре уйдет, оставив на память лишь рубец.

– От сна восстав, прибегаю к Тебе, Владыко Боже, Спаситель мой. Благодарю Тебя за то, что привел меня увидеть сияние этого дня, – шепотом молился рядом Бруно. – Благослови меня и помоги мне во всякое время и во всяком моем деле. Озари светом благодати темноту души моей…

– …и души усопших по милосердию Твоему да почивают в мире, – подхватил Лютгер. – И да обновится лик земли.

– Аминь! – слитно произнесли они оба. И посмотрели друг на друга.

– Помоги сменить повязку, брат.

Братство госпиталя Приснодевы – не просто слова. Любой рыцарь Ордена должен помнить: он – госпитальер. И какие-то азы врачебного дела ему ведомы.

Бруно были ведомы даже беты. Он сноровисто размотал повязку, достал из лежащей под головой седельной сумы чистую тряпицу.

– Если хочешь, можно послать за вчерашним лекарем с его бальзамами, брат.

– А есть ли в том нужда, брат?

– На мой взгляд – никакой, брат. К чему тут бальзамы: рана чистая, сухая. Пусть дышит сквозь перевязку. Я на всякий случай rot puluer [12] еще раз посыпал.

– Благодарю, брат. А тебе самому…

– Нет, – сказал Бруно, как отрезал; все его отношение к «бальзамам неверных» было в этом ответе.

Они помолчали немного.

– Старый человек, – Лютгер словно бы счел себя обязанным заступиться за Гюндуза-оглы. – В долгом походе… Удивительно ли, что с ним лекарь, а с лекарем снадобья?

– Не удивительно. И имени своего этот старый человек, как ты мог заметить, не назвал. Только отцовское прозвание, по которому не поймешь, кто он такой.

– Не назвал, – вынужден был признать Лютгер. – Ну так ведь не мы его спасли – он нас. Да и если уж старый… племенной вождь едет невесть откуда, чтобы предложить Ордену союз против всеобщего врага… В общем, он имеет право часть своих секретов открыть только магистру.

Они продолжали говорить шепотом. Вокруг серела предрассветная муть. Постанывал во сне Мархог: ему ран не досталось, но, должно быть, страшен оказался сон юноши после вчерашней битвы.

– Магистру, – особенным голосом произнес Бруно. – Ну да, раз уж нашелся фогт, который обеспечит неведомому пришельцу аудиенцию у брата Анно…

– Давай-ка очистим место для трапезы [13], брат. Бруно фон Хельдрунген, ты имеешь в виду, что я должен был сказать что-то иное? Или сделать не то, что сказал?

Тут были кое-какие подводные камни. Фогт – орденская должность; не комтур, конечно, тем паче не ландмейстер, однако первая, о которой имеет смысл говорить. А такой отряд вести, какой был у них еще позавчера, – это для фогта близко к верхнему пределу, потому что тут уже совсем рядом пределы малых комтурств начинаются.

Так что лишнего Лютгер фон Варен на себя не взял. Однако фогтом он в этой вылазке назван не был, хотя и командовал отрядом. В Ордене, как известно, все семейные связи и мирские титулы прекращают свое существование, даже Великий магистр рядовому орденскому рыцарю – брат. Только вот в действительности не все обстоит так просто, а если и все, то не всегда. Раз уж Хартман фон Хельдрунген, прежде имперский рыцарь, сейчас – вторая фигура в орденской иерархии (и по заслугам, кто же спорит!), то… В общем, если в каком-нибудь отряде окажется его племянник Бруно и при этом не он будет этот отряд возглавлять, то должность подлинного командира тоже прямо определена не будет.

Так что согласно букве закона Лютгер – никакой не фогт. Другое дело, стоит ли такие подробности объяснять тому мусульманскому вождю, который сейчас рвется на переговоры с Великим магистром? И можно ли чинить ему препятствия? Особенно если он, вдобавок ко всему, твой спаситель.

– Нет, брат-рыцарь, – очень недолго подумав, ответил Бруно совершенно обычным голосом. – И в сказанном, и в сделанном ты абсолютно прав.