Потерянная Россия

Вот и все. Пока ворвавшаяся банда матросов с казаками будет искать нас в первых комнатах, мы успеем покончить свои расчеты с жизнью, запершись в самой дальней. Тогда, утром 1 ноября 1917 года, это решение казалось таким простым, логичным и неизбежным.. Время шло. Мы ждали. Внизу торговались. Вдруг в третьем часу дня вбегает тот самый солдат, который утром принес нам весть о Дыбенко. На нем лица не было. Торг состоялся, объявил он. Казаки купили свою свободу и право с оружием в руках вернуться домой всего только за одну человеческую голову. Для исполнения принятого решения, т. е. для моего ареста и выдачи большевикам, вчерашние враги по — дружески выбрали смешанную комиссию. Каждую минуту матросы и казаки могли ворваться….

Какова была роль в этом деле самого Краснова?

В архиве Ставки Верховного главнокомандующего должен храниться краткий и красноречивый ответ на этот вопрос. 1 ноября генерал Духонин получил от Краснова телеграмму: «Приказал арестовать главковерха; он успел скрыться» [172]. Те, кто видел тогда генерала Духонина, рассказывают, что он, получив эту телеграмму, был уверен в том, что приказ об аресте был вызван моим намерением сговориться с большевиками…

Соглашение казаков с матросами, казалось, решало вопрос окончательно и делало мое положение безвыходным. Но… случилось поистине чудо.

Я не считаю еще себя вправе подробно рассказать мой уход из Гатчинского дворца. Большевики еще у власти — люди еще живы…

Я ушел из дворца за 10 минут до того, как предатели ворвались в мои комнаты. Я ушел, не зная еще за минуту, что пойду. Пошел нелепо переодетый под носом у врагов и предателей. Я еще шел по улицам Гатчины, когда началось преследование. Шел вместе с теми, кто меня спас, но кого я никогда раньше не знал и видел в первый раз в жизни. В эти минуты они проявили выдержку, смелость и самоотвержение незабываемые.

Мои спутники, оставшиеся во дворце, все спаслись. Одни просто в суматохе, другие вечером потайным ходом — все ушли благополучно из слишком гостеприимного дворца…

Когда на автомобиле я мчался по шоссе к Луге, оттуда к Гатчине подходили поезда с долгожданной нами пехотой… Судьба умеет иногда хорошо шутить.

Так блестяще была выполнена первая часть хитро задуманного стратегического плана «патриотической» реакции. Руками большевиков Временное правительство свергнуто и ненавистный человек больше не у власти. Оставалось осуществить вторую, главную часть — в три недели справиться с большевиками и установить в России здоровую, национальную, а главное — сильную власть… Эти три недели тянутся слишком долго.

Февраль и Октябрь

Как-то в газете «Воля России» [173], одним из редакторов которой я состоял, в «порядке дискуссии», т. е. для свободного обсуждения, появился ряд статей, сначала Моисеева — «Об экономической политике демократической России», а потом В. Чернова — «Проект экономической программы» с соответствующими объяснениями. Работы обоих авторов ставили перед читателем ряд самых сложных и спорных вопросов, связанных с разрешением основной для всего будущего России и труднейшей задачи — экономического возрождения страны после падения большевиков. По поводу этих очерков В. В. Руднев поместил в № 5 «Современных записок» особую статью [174], где, подробно останавливаясь на доводах обоих названных авторов, изложил ряд своих суждений на ту же тему, суждений, не всегда совпадающих, а иногда и совсем расходящихся с мнениями как Моисеева, так и В. Чернова.