Потерянная Россия

Но ведь оно, пожалуй, страшнее всех! Убийственнее всего для всей системы сталинской диктатуры! Бандит, вор и пьяный безобразник 15 лет держал в своих руках жизнь и смерть каждого, кто имел несчастье находиться на территории СССР, включительно до самых стопроцентных хранителей всех традиций и заветов самого Ильича.

На всех торжествах Ягода шел следом за Сталиным. Его дружбой хвастались знаменитейшие советские писатели и специалисты. Сам «отец народов» захаживал в квартиру нынешнего «гангстера» на товарищеские пирушки. Академики и профессора, вместе с рабочими и красноармейцами требуя голов очередных «бешеных псов буржуазии», воспевали хвалы «недреманному оку революции», «карающему мечу пролетариата», человеку, «перековывающему и спасающему души».

Где же спасал души недреманный Ягода? В образцовых концлагерях.Еще совсем недавно по всей Европе рассылался роскошно изданный том, где в прозе и в стихах, под водительством Максима Горького, целая плеяда советских писателей — карьеристов воспевала «гуманитарную» работу Ягоды и его сподручных на стройке Беломорско — Балтийского канала, где, как известно, в страшных, нечеловеческих условиях рабского труда погибли многие десятки тысяч ни в чем не повинных российских людей.

Профессор В. В. Чернавин [252]дал исчерпывающее описание всей системы рабовладельческого в буквальном смысле слова чекистского государства концлагерей, которое, владея многими миллионамиарестантов, самостоятельно от сталинского государства хозяйствовало на лесных и рыбных промыслах, брало от государства с подряда исполнение «гигантских» строек — последнее достижение Волжско — Московский канал, сдавало государственным предприятиям по хозрасчету свою рабочую рабскую силу внаем, причем вся заработная плата почти целиком поступала на нужды чекистских учреждений Ягоды.

Может быть, как передает осведомленный корреспондент «Дэйли Телеграф» из официозных источников, Ягода и «свистнул» из кассы Комиссариата почт и телеграфов миллион, но ведь это капля в море сравнительно с разливанным морем хищений и грабежей в обиходе всего крепостного хозяйства концлагерей, где даже штрафные чекисты, попадая на начальственные должности куда-нибудь в Колымский, Амурский или Мурманский концлагерь, жили настоящими сатрапами. И что же, год тому назад политическая беспечностьСталина (которую он так беспощадно ныне разоблачает у своих подчиненных) у него самого шла так далеко, что он не знал о хозяйственных порядках в концлагерях? Не знал, как на стройке Амурской дороги тысячи людей — рабов ГПУ — вымораживались жесточайшими морозами и с какой дьявольской неукоснительностью хозяйская убыль Ягоды сейчас же пополнялась свежей человечиной? Не знал, что бывали случаи, когда увеличивалось количество арестуемыхна предмет пополнения рабсилы в тех или других ягодинских концлагерях?

Все это Сталин отлично знал, как знает, что и сейчас Ежов [253] продолжает начатое Ягодойи что как раз сейчас идут усиленные аресты не только интеллигенции, но и рабочих, идет усиленное пополнение всех крепостных концлагерей, которые являются обязательной частьювсей системы диктатуры, как обязательно существование и самого ГПУ (ныне НКВД), как основного органа диктатуры, в самой основе своей отрицающей всякий закон, всякое право и всякую справедливость.

Разоблачая «политическую беспечность» своего партаппарата и злокозненность подпольной оппозиции, Сталин изобличает своих внутренних врагов в том, что они не «пропагандируют свои взгляды открыто и честно на глазах у рабочего класса». Но разве это возможно в стране, где после Дзержинского честью и свободой граждан бесконтрольно распоряжается «гангстер» Ягода или нынешний Ежов, оба получающие инструкции непосредственноот разоблачителя политической беспечности Сталина? И разве появление на месте всероссийского обер — чекиста Ягоды Ежова не означает, что вся разыскная и пытательная деятельность диктатуры еще теснее отныне связывается с именем самого вождя?

Как же может заставить Сталин свою собственную «правящую» партию проявлять настоящую «революционную бдительность», когда со времен убийства Кирова [254], и с каждым днем все в большей степени, партийцы уравниваются перед всевластием политической полиции в бесправии со всеми прочими советскими, всех человеческих, гражданских и политических прав лишенными, гражданами?