Потерянная рукопись Глинки

Жуковский, автор поэмы «Певец во стане русских воинов», хорошо понимал значение произведений искусства в продвижении национальной идеи – в воплощении ее в жизнь, в конце концов. И когда Глинка с горящими глазами стал рассказывать о замысле национальной русской оперы, Жуковский, тонко чувствовавший требования времени, поддержал его конкретными советами – он организовал создание либретто. Подхватили и другие члены кружка. Выбор сюжета, создание либретто и продвижение оперы на сцену курировались лично Жуковским (он и предложил в качестве сюжета подвиг костромского крестьянина Ивана Сусанина, спасшего юного Михаила Романова от польских захватчиков).

Обсуждения с Жуковским способствовали вдохновению композитора. «Как бы по волшебному действию вдруг создался и план целой оперы, и мысль противопоставить русской музыке польскую; наконец многие темы и даже подробности разработки – все это разом вспыхнуло в голове моей», – удивлялся впоследствии Глинка.

Вот почему счастье лета 1835 года было таким полным. С утра Михаил садился за рояль. Распахивали окно в сад, солнечные лучи ложились на паркет квадратами и прямоугольниками, достигали рояля, передвигались в глубь помещения маленькими шажками, час за часом. Все, кого он любил – мать, сестры, жена, – сидели тут же, в просторной гостиной – кто-то вышивал, кто-то вязал, а кто-то просто смотрел с радостью и любовью на его движущиеся над роялем руки, на его вдохновенное лицо.

– Мишель, ты не устал? Велеть ли подать чаю? До обеда еще три часа… – спрашивала жена.

– Спасибо, Мари, – отвечал он растроганно. – Пусть накроют для чая.

Ему было очень хорошо. Он надеялся, что так будет всегда.

Все вместе полдничали за большим столом здесь же, в гостиной. Несколько сортов свежесваренного варенья, сладкие пирожки, сливки, масло – все домашнее, со своего хозяйства. Мать и сестры улыбались, видя взаимную нежность Мишеля и Мари.