Потерянная виселица

- Браво, инспектор!- пробормотал он.- Боюсь, вы упустили одну мелочь, но, если я вам сейчас на нее укажу, мы еще глубже утонем в густой черной каше. Сэр Джон задумчиво смотрел на Толбота. Потом его тонкие губы смягчились в улыбке, вокруг глаз образовались веселые морщинки.

- Поздравляю вас, Толбот,- насмешливо молвил он.- Вы с поразительным послушанием следуете путем, указанным Банколеном. Суперинтендент Мейсон будет очень доволен. И академики из Скотленд-Ярда. Нас высмеют все лондонские газеты.

- Ничего не поделаешь, сэр. Это наш единственный шанс. И еще одно: я кое-что разузнал о докторе Пилгриме, проживающем в этом клубе. Он слывет одним из лучших знатоков старого Лондона. Может быть, он нам немного поможет?

- Мысль неплохая,- одобрил Банколен.- Мне, пожалуй, было бы интересно познакомиться с джентльменом, о котором нам рассказывал Джефф. Что вам о нем известно, сэр Джон?

- О Пилгриме?- тряхнул головой сэр Джон.- Не много. Только то, что я вчера вам рассказывал. Кажется, несколько не от мира сего... Одна его книга наделала шуму несколько лет назад. Его прозвали "детективом-историком".

- Детективом-историком?

- Да. Он взял несколько громких исторических дел об убийстве, так и не получивших убедительного объяснения, рассмотрел их в свете вещественных доказательств, представив в виде современных судебных протоколов. Некоторые результаты, весьма увлекательные, обвиняли давно умерших людей. Кажется, за это его чуть не выгнали из какого-то исторического общества...

- Мне известен,- пробормотал Банколен,- блистательный исторический принцип, согласно которому все интересное либо не имеет значения, либо ошибочно. То, что нам рассказывают о жизни средневековой Англии, списано, на мой взгляд, с современной английской жизни, с одной длинной речи в палате общин... Ну ладно. Пойдемте поговорим с камердинером аль-Мулька.

Когда мы вошли, Жуайе грел руки у камина в гостиной. Это был очень плотный низкорослый мужчина с красным лицом с тяжелыми брылами. На большой голове наискосок зачесаны редкие пряди в виде модного чуба. Масса морщин вокруг изумленно вытаращенных голубых глаз. Под картофельным носом немыслимые усы с затейливо и потешно загнутыми кончиками. С первого взгляда в глаза бросились живот, цепочка от часов и хриплая одышка.

- Ах, месье!- вскричал он утробным голосом, выпучивая глаза, пыхтя от волнения, шевеля усами.- Плёхо дело, а? Йя только што пр-риехал из Пар-рижа!- Внезапно раскланялся, как в менуэте, сделав широкий жест.- Плёхо говору по-англиски... Ви видите?

- Говорите по-французски,- предложил Банколен на своем родном языке.

Живот Жуайе энергично заколыхался, он звучно закудахтал, лицо просияло, заиграло морщинками.

- Хорошо, отлично, месье. Хочу говорить и никак не могу. А? Но...- Он помрачнел, потом быстро, взволнованно затараторил: - Вчера вечером я получил телеграмму с приказом вернуться...

- Что он говорит?- спросил Толбот.

- Вы послали ему телеграмму с приказом вернуться?

Толбот, с отвращением поглядев на француза, кивнул. Выразительные голубые глаза Жуайе враждебно сверкнули.

- Адрес узнал у Грэффина,- объяснил инспектор.

Жуайе готов был взорваться.

- Жена мне говорит,- растолковывал он,- Марсель, ты же в отпуск приехал, покуривай трубку, гуляй в саду... Видели бы вы мой сад, прекрасные цветы, как на первоклассных похоронах. Летом, конечно. Но я говорю, нет, сейчас же еду в Лондон!

Нас несколько озадачила энергичность камердинера, убедительно наивное поведение. Неудивительно, что служители клуба с трудом имели с ним дело. Было в нем что-то общее с Наполеоном; мы явно столкнулись с французским слугой-демократом, лучшим в мире другом. Поэтому Банколен предложил:

- Не желаете ли сигару?

Сэр Джон вытаращил глаза, но промолчал. Банколен сам взял сигару, не успел неуверенно поднести к губам, как Жуайе зажег спичку, пристально на него глядя.

- Раскуривать сигару - искусство,- болтал он, старательно манипулируя спичкой,- огонь должен вовремя вспыхнуть, вот так вот, месье!- И сразу задул его.- Дальше что, месье?

- Дальше вот что, Жуайе. Вам известно о случившемся?

- Догадываюсь, месье, из услышанного и прочитанного в утренних газетах. Значит, правда? Чего он боялся?

- Вы знаете?

- О да, месье, много.

Банколен быстро переводил его слова Толботу. Мы все неотрывно смотрели на Жуайе. Он все знал, в отличие от Грэффина. Банколен указал ему на кресло; беседу постоянно прерывал перевод для Толбота каждого вопроса и ответа. Жуайе попыхивал сигарой в пухлых губах, смахивая на сосущего леденец ребенка, в паузах хлопал по ручке кресла огромной ладонью.

- Надо вам сказать, месье, несколько месяцев тому назад господина аль-Мулька начал кто-то... преследовать. Очень часто - каждый месяц, каждую неделю, каждые несколько дней - по почте приходили посылки, или их самолично кто-то доставлял. Понимаете?

- Что значит - доставлял самолично?

- Это значит, месье, что кто-то беспрепятственно заходил в номер, оставляя на столе пакет и визитную карточку. Разумеется, в наше отсутствие. Не знаю, как он входил. Двери всегда были заперты.