Потерянная земля

За остаток вечера ребята познакомились еще с одним обитателем деревни — на закате в калитку вошел самый натуральный поп, в рясе и с полупустым эмалированным ведром литров на двенадцать. Он, не говоря ни слова, будто вовсе не замечая приезжих, покрестился, отбил несколько земных поклонов, под напевный неразборчивый речитатив помахал кадилом и щедро окропил крыльцо, все двери и окна дома из своего ведра — надо полагать, святой водой. Вадик с Русланом только переглянулись удивленно…

Руслан болезненно поморщился, потер желудок.

— Гастрит… Сейчас пройдет. — Вполголоса сообщил он оправдывающимся тоном.

Никаких вопросов по поводу священника Вадик задавать хозяйке не стал, — только помрачнел еще сильнее. На знакомое по воспоминаниям детства советское государство этот мир походил все меньше и меньше.

Глава 5

В небольшой комнатушке было душно донельзя. Зудели под самым потолком пристройки вездесущие комары, тихо потрескивали, остывая, листы кровельного железа, под единственным подслеповатым окошком без форточки, густо заплетенным паутиной, устроили внеплановый концерт коты, не обученные пользоваться календарем и потому не знающие, что март давно позади… Сама хозяйка улеглась в доме, закрыв дверь на крючок, толщиной в палец. Гости, впрочем, были не в обиде, узнав, что в их распоряжении оказалась панцирная кровать и огромный сундучище; Руслан устроился на его крышке — и ноги не свисали. Третьим в их компании оказался щенок, загнанный хозяйкой в дом, но в ее покои не допущенный. Не оправдал доверия, стало быть… он долго скребся и скулил на веранде, под дверью в пристройку, и Вадик, плюнув, впустил его, рассудив, что легче убрать за ним утром, чем терпеть шумовое сопровождение всю ночь.

И категорически не спалось. Вадик героическими усилиями умудрился, было задремать — и уже блаженно перевернулся на спину, предвкушая побег от взбесившейся реальности, но весь сон сбил внезапный богатырский чих Руслана, ворочавшегося как на подшипниках.

— Скотина…  — скупо прокомментировал Вадик.

— Аллергия… пылища здесь! — в тон ему пожаловался Руслан. — Извини.

— Мне бы снотворного вместо твоих извинений… что-то я разворчался. — Оборвал сам себя Вадик. — Ладно… курить пойдем?

— Пошли. Хоть свежим воздухом подышим, здесь вообще душегубка.

Вадик натянул джинсы; не завязывая, вдел ноги в кроссовки. Подумал — и футболку все же надел, комаров кормить — удовольствие сомнительное. Они тихо пошли по доскам застекленной веранды к двери… вернее, Вадик пошел тихо. Руслан бухал своими кирзачами как кувалдой.

— Тише можешь?

— Стараюсь… а-а, нафиг! — Руслан прислонился к стене и сноровисто стянул обувь. — Задрали уже эти колодки!

Они подошли к щелястой двери, Вадик откинул засов и в лицо дохнуло свежестью. Класс… Щенок, воспользовавшись моментом, выскочил в летнюю ночь и светлым пятном скрылся в кустах.

— Вот черт! Бобик!.. Тузик!?.. эй, как тебя там, животное! Иди сюда, не бегай, нам Инга уши оборвет! — щенок коротко тявкнул, взбежал на крыльцо и улегся у ног Руслана.

— Смотри, ты ему понравился! — не удержался Вадик от подколки. Руслан поднял зверя на руки и потрепал по голове.

— Я же собачник. Чувствует, мелочь пузатая! — щенок завозился, начал вырываться, шутливо тяпнул его за палец. — Ну кусаться-то не надо… Не надо кусаться! Хорошие собаки не кусаются! Ах, так…  — и они затеяли возню. Вадик посмотрел, улыбнулся, достал сигареты.

Ночь выдалась сказочной. Где-то в траве стрекотали кузнечики, кошачий концерт за домом завершился, по-видимому, кровавым побоищем; хриплый истошный мяв быстро удалялся по улице в сторону клуба. Несколько светлячков пристроились прямо на гравийной дорожке, зажгли свои зеленые фонарики. Над крышей дома напротив, горизонт светился мягким рассеянным светом, оттуда к утру собиралось нагрянуть солнце; на фоне светлой полоски бесшумно порскнул силуэт летучей мыши, небо отражалось в лобовом стекле стоящей на дороге обездвиженной «Газели». Романтика.

Щенок все же вырвался из рук Руслана и задал стрекача, нарезая по двору круги.

— Не убежит! — уверенно сказал Руслан, прикуривая от зажигалки Вадика. — Ты смотри, сколько в нем энергии! Ее бы в мирных целях использовать…

Щенка привлек один из светлячков, тот подскочил к огоньку, понюхал — и, видимо, решив, что это вполне может оказаться съедобным, слизнул его с камня, тот даже фонарик не успел погасить. Щенок понюхал еще, что-то учуял и принялся сноровисто раскапывать гравий. Вадик сходил, сгреб его подмышку и принес Руслану.

— Ты у нас собачник — тебе и смотреть за ним. Загони его в дом вообще.

— Шум поднимет. Как это — мы гуляем, а его с собой не взяли?

— Ну тогда держи. Нечего носиться…

Руслан не успел ответить — на улице раздались шаги. Шли несколько человек, топая так, словно были за что-то обижены на эту дорогу. Щенок затих, вслушался и глухо заворчал.

— «… Na ja, und sie sagt: «Ich schulde dir nichts, Sturmbanführer!» «-Nein, ich sage, du bist ungezogen! Komm schon, Fräulein, knie nieder und trainiere».[1] — ночную тишину сотряс залихватский гогот нескольких глоток.