Потерянное и Найденное: Птичьи крылья

— Ты теперь возвращаешься к своим студентикам? — Гелиос тяжело вздохнул, вспомнив о неприятной новости. Стоило подумать, она жгла сознание, и вот теперь, когда он собирался произнести это вслух, начала обжигать язык. — Их тренер… Кажется, он и с тобой работал, Эвендер. Он мёртв.

— Как это случилось?

— Просто один из многих. В бою.

— Хочешь, чтобы я им рассказал?

— Считаешь, не стоит?

— Он был многим как отец, — Нико нахмурился и глянул на болтавшихся возле казармы учеников. — У них и без того никакого настроя. Если скажем, что их наставник погиб в бою, да ещё и без подвига какого или героизма… Просто один из многих… Нет, это сделает только хуже. Никому из них не пойдет на пользу эта новость.

— Ты не хочешь быть честным?

— Я не хочу, чтобы они оказались беспомощными в конце концов. Ты ведь тоже не веришь, что им удастся избежать сражения, так зачем превращать это в скотобойню? — лейтенант был хмур, но за тем лишь прятал свою грусть.

— Взрослеешь, Дуарте, — Гелиос согласно кивнул. — Значит, оставим их в неведении.

Нико закрыл глаза. В последний раз он видел Рейдена в «студенческую ночь». «Осторожнее там» — последнее, что Рейден ему сказал. Что ж, он будет осторожнее. И проследит, чтобы остальные были в порядке, насколько это возможно. Теперь он папочка.

2.33. Обучение

Эвита сидела в самом дальнем углу столовой. Все смотрели на неё гневно, с ненавистью, даже местный командир.

Она огляделась. Габриэль шёл прямо к ней. Она знала, стоит ему хоть посмотреть без презрения в её сторону, он будет в той же мере изгоем, станет так же ненавистен всем и каждому.

Он тоже это знал. И всё равно взял её руку и повёл прочь. В эту секунду он сделался предателем, но то не стоило ничего в сравнении с бесценной возможностью хоть раз коснуться её руки.

До последнего она не вполне верила, что он окажется настолько неразумен. Но он решил выбрать её, а не себя. Неужели именно это значило чувствовать? Неужели так требуется вести себя, слушая сердце? Выбирать других вместо себя, по воле чувства прекращать быть разумным, поддаваться импульсивности… Именно так всегда вёл себя Габриэль. Именно такого поведения Эвита была научена избегать.

— Зачем ты это сделал? — фея остановилась.

Они вошли в лес, залитый солнцем. Лучи его, разорванные сухими сосновыми ветвями, раскрашивали вид золотыми полосами.

Габриэль обернулся.

— Потому что ты просила помочь, и сейчас подходящее время.

— Но ведь не обязательно было демонстрировать своё намерение всему вашему лагерю! — Эвита возмутилась. Его странная нелогичность пугала.

— Мне без разницы, что там у них за мысли на твой счет. Я знаю и люблю тебя, и мне достаточно, а они пусть думают что хотят, — парень безразлично пожал плечами. Его медовые глаза блестели в золотых стрелах солнца. Или то были слёзы?

— Это у вас тут называют любовью? — чужестранка была озадачена. — Творить глупости?!

— Нет. Делать всё ради любимого человека, не думая о собственных потребностях. Беспокоиться только о том, чтобы был счастлив тот, кто тебе дорог. Это называется любовью. В Хаотисе о ней, верно, другое понятие?

— В Хаотисе любить — значит, выбирать кого-то разумом. Выяснить все обстоятельства, взвесить все недостатки. Любить — значит, знать, что нет пугающего риска и не будет человека более логически верного, — Эвита опустила глаза. Разумеется, был ведь ещё тот, которого она должна была бы полюбить. Был Атлас и никаких рисков, только покой и доверие. И было её предательство. — Также это значит знать, что этот человек один. Один навсегда для тебя, и ты для него такой же. Это значит отдать ему себя во власть и получить его в своё подчинение.

— Что же, для меня ничего не меняется. Я в твоей власти, в твоём подчинении. И моё сердце тоже твоё, — Габриэль упал на колени. Всё-таки блестело солнце. Он был удивительно уверен и спокоен. — В любой концепции я люблю и буду любить тебя, а значит, делать всё, что нужно, чтобы сделать тебя счастливой, помочь тебе. И плевать, какую цену мне придётся заплатить.

— Ты невыносим, — девушка заставила его подняться на ноги и, нахмурившись, отвернулась. — Я просила научить меня чувствовать. Правильно понимать свои эмоции. Но не становиться тупицей совсем без мозгов!

— Помнится, ты считала меня среди местных самым умным, — парнишка усмехнулся. Было больно, но он набрался терпения.

— С того момента ты знатно порастерял мозгов.

— Не замечал, чтобы из ушей что-то вытекало.

— Нос забыл проверить.

— Ты шутишь, это ведь хороший знак? — Габриэль неуверенно улыбнулся обернувшейся на него Эвите. Она сверлила его взглядом, до сих пор хмурая. В изумрудных глаза плясал дерзкий вызывающий огонь. — Или нет… Но я ведь не могу тебе врать. Чувства не всегда идут по пути разума, но лишь изредка — совсем уж вразрез с ним.

— И как прикажешь это понимать?

— Что большую часть времени они, вроде как, независимы. Ну, знаешь, они могут перекликаться, ведь эмоциональная реакция на мысли неизбежна, как и размышления об эмоциях. Но всё же… Лишь изредка приходится решать какие-то конфликты между ними.