Потерянное мной

– Первейшая закуска, – пояснил он, улыбаясь и вытирая рукавом невольно выступившие слезы. – Не понимаю я, какое удовольствие всякие эти вина пить. Тут к нам раз привезли какого-то чудного вина в длинных горластых бутылках, и надписи по-немецки. Мужики, конечно, пить его не стали, а бабы взяли несколько бутылок на пробу. Так потом все приходят в магазин и ругаются с продавщицей – что ты нам коровьи... Ну, в общем, чуть ли не матом на нее. Одна даже деньги назад стала требовать. Так полгода и стояли эти бутылки, пока не приехала концертная бригада из города. Зашли они в магазин, увидели эти бутылки – и разохались от радости, стали хватать, в очередь встали. Ну, кто там был из наших, удивились и говорят: деньги-то пожалейте, это же такая кислятина, что пить не станете, только и название, что вино. Лучше, говорит кто-то, зайдите в любую избу, вас таким квасом угостят, в сто раз лучше этого вина. Так понимаешь, одна артистка даже обиделась: вы, говорит, просто не понимаете, это же лучшее сухое вино. Тут, конечно, все га-га-га: какое же оно сухое, если сплошная вода. Ну, та только рукой махнула, и все бутылки они за вечер расхватали. Я тоже одну взял попробовать. Выпил – и правда, на вино-то не похоже. Чуть язык щиплет, кислое, я всю бутылку сразу выпил – и хоть бы в одном глазу. А почему оно сухое называется, я так и не понял. Ты не знаешь?

Ольга объяснила. Коля хмыкнул, спросил:

– Ты, значит, тоже пьешь это вино?

– Иногда пью.

– И нравится?

– Нравится.

– Чудно, – покрутил головой Коля.

Встали из-за стола. Ольга решила помочь Верочке» и попросила ее найти что-нибудь переодеться.

– Зачем это? – спросил Коля.

– Посуду вымою, уберусь.

– Ой, что вы! – с испугом сказала Верочка и покраснела. – Ничего не надо, я сама все сделаю.

И видно было, как не хочется ей, чтобы Ольга помогала. Коля решительно поддержал ее:

– Это ни к чему. Мы с Веркой быстро со всем управляемся, давно насобачились.

Так и не дал ей ничего делать. Верочка принялась мыть посуду, убирать в избе, Коля ушел во двор. Ольга стояла у окна, курила. В кухне варилась болтушка для свиней – неприятный запах проникал и сюда. Верочка сказала:

– Вы лучше в свою комнату пройдите и дверь закройте, а то воняет. Дождь кончится, я на улицу вынесу.

Ольга внимательно посмотрела на нее, вспомнила двухведерный котел, в котором варилась болтушка.

– Ты сама носишь этот котел?

– Когда Коля дома, он носит, а нет – сама.

– Тяжело ведь.

– Ничего, я привыкла, – тихо ответила Верочка.

Заглянул в избу Коля.

– Ты не скучай, – как-то виновато попросил он. – Я быстро управлюсь. А вот дня через три отсеемся – тогда как следует погуляем. Съездим на озера, порыбачим, уху сварганим. А пока почитай что-нибудь, у Верки там какие-то книжки есть.

– Да я не скучаю, – принужденно улыбнулась Ольга. – И читать мне не хочется.

– Ну, смотри...

И Коля ушел, а Ольга отвернулась к окну и невесело усмехнулась: «Вот как заботятся о твоих развлечениях, гость дорогой...» И она с облегчением вздохнула, когда наконец-то наступил вечер и они разошлись спать.

Ольга села на кровать, обвела взглядом комнату, задержалась на большой рамке с фотографиями. Вспомнила: «Я постелю вам в прежней комнате...» А разве Верочка могла помнить, где ты спала прежде? Значит, ей говорили об этом... А что еще говорили о тебе в этом доме? Что было после того, как ты ушла и мать крикнула тебе в спину: «Будь ты проклята!»