Потерянное наследство тамплиера

Может быть, её беспокоил Алексей. Она никак не могла дать определение его нервозному поведению уже второй день. Он постоянно придирался к Феликсу, и в этот раз приведённая парнем Стася досконально изучалась им тоже, он задавал ей какие-то странные вопросы, вроде того, сколько она знает Феликса, словно он пытался уличить его во лжи. Сначала Зинка думала, что дело в Моте и Алексей просто ревнует, но потом отвергла эту мысль, так как ни она, ни Феликс не дали ни одного повода. Более того, они в последнее время почти не общались, ограничиваясь лишь кивками. Вообще, Феликс был каким-то равнодушным почти ко всему. Странно, но его глаза загорались только при названии маленького города в Калининградской области, куда они держат путь.

Возможно, беспокойство в душе было от ощущения, что кто-то ей манипулирует. Это мог быть только тот, кто хорошо знал и Зинку, и деда, но, к сожалению или к счастью, таких людей не было в принципе. Мама и папа так более и не появились в Москве после сжатой поездки на похороны деда, ограничивая свою родительскую любовь телефонным разговором раз в год. Обычно на заднем фоне трубили слоны или орали обезьяны, а мама через каждые пять секунд повторяла, что связь может прерваться, потому как они в джунглях, и то, что она её поймала, уже необыкновенная удача. Зинка простила их за предательство, за то, что бросили её тогда, двадцать лет назад, на деда и укатили в свою любимую жизнь — в вечную работу. Благодаря этой любви к работе сейчас они геологи с мировой репутацией и продолжают кочевать по миру, посвящая жизнь только ей. Она столько лет их ненавидела и презирала за это, столько лет ей было больно и горько, но сейчас Зина поняла, что она такая же, как они, что она тоже выбрала работу, а не села рядом с Тимуром в огромном доме у моря, чтоб с утра думать меню на день, а вечером — что надеть на шопинг в местный торговый центр. Ей была противна даже мысль, что она может стать этаким предметом интерьера для своего любимого, бесплатным приложением.

«Мы все на этой планете уникальные личности, — говорил ей дед, — все без исключения. Абсолютно каждый из нас может то, что не могут другие. Просто одни находят это в себе, а другие нет. Таких людей увидеть очень просто, они никого не копируют, ни за кем не повторяют. Они другие, потому что поняли главное, что они уникальны. Самое страшное в жизни — это профукать свою возможность быть в ней собой, быть тем, кем не может быть никто другой на планете Земля, никто, кроме единственного человека — тебя».

На ум пришло стихотворение, которое дед прочёл ей тогда:

Самое страшное в жизни что?
То, что возможно предательство?
Это всё чушь, забыл и всё:
Досадное обстоятельство.

Очень опасно в завтра жить?

Ждать постоянно чего-то?
Нет, и это можно простить,
Хотя так жить неохота.

Что же за страх? Это страх за жизнь?

Того, что она скоротечна?
Это ужасно, но как ни страшись,
Она всё равно конечна.

Что же тогда страшнее всего?

Чего человек так боится?
Того, что желанно и снится давно,
В этой жизни, увы, не случится.

Группа «Дилетант» ехала в большом тонированном микроавтобусе, который в аэропорт Калининграда прислала за ними госпожа Важнова. Рейс был ночной, и по дороге абсолютно все спали. Зинку же мучили мысли, и она разглядывала расплывчатые силуэты в окне. Рассвет уже лизал своими редкими лучами ночное небо, словно ластиком стирая чёрную краску с картины. Она очень любила утро, для неё по ощущениям день был маленькой жизнью, а утро — это рождение, рождение же — это начало. Дома она всегда наслаждалась каждым мгновением завтрака. Запах кофе, который настраивает на благосклонный лад к жизни, посушенный в тостере хлеб, авокадо, растёртое до состояния масла, и кусочек красной сёмги, что лишь подчёркивал вкус бутерброда. Утро для неё было единственным временем, когда она не просто поглощала пищу, а смаковала её, медитировала. И хоть сегодня у неё не было в руках фарфоровой кружки с ароматным напитком, да и сёмга с авокадо были лишь в воображении, но Зинка поймала тот приятный привкус утра, ощущение начала дня, старта новой истории.

Сможет ли в этой истории разобраться её команда? Новенькой выпала роль официантки, для того чтоб изнутри узнать о прошедших событиях, произошедших десять дней назад, но Зинке казалось, что она не справится. Белоручка она, когда Зина принесла ей чистую постель и положила на кровать, то Станислава удивлённо спросила:

— Я сама должна её заправить?

— А ты хочешь, чтоб я это сделала? — пошутила Зинка, но не увидела улыбку на лице, а только недоумение и такой честный и одновременно наглый кивок головы.