Потерянное наследство тамплиера

На этих словах Зинка взглянула на Марка и увидела, как тот беззвучно плачет, и ей показалось, что он сейчас не радуется чудесному спасению. Она была почти уверена, он оплакивает душу своей дочери.

— Ну вот из-за того, что вы не стали пользоваться услугами своей сообщницы, — вставила Зина, — у вас и произошли накладки. Наш Феликс зашёл в палату в белом халате, вы решили, что это врач, и, побросав всё, сбежали.

— В шприце был тот же успокаивающий препарат, — сказал следователь. — Как говорил Парацельс, лекарство и яд отличаются только дозой. Эксперты, делавшие вскрытие, поставили бы передозировку лекарством.

— Повторюсь, — продолжила Зина, — история эта не о утерянных мифических артефактах, это история о любви. Вот вчера Василий Андреевич сказал правильную вещь. — Зинка махнула головой в сторону странно притихшего старикана. — Бойтесь заветных желаний, они граничат с безумием, и иногда для достижения цели последнее побеждает.

— Как вы не понимаете, — сказал Денис в сердцах, — я должен был его остановить. Жак де Моле сгорел на костре за высшую миссию, положенную ему Господом.

— О боже, — устало сказал Зинка, — опять Жак де Моле. Как у нас любят свои пороки маскировать высшей целью. Высшая цель — это жизнь, и никто не вправе отбирать её у человека.

Глава 33 Напиться веры

— Разрешите мне быть собой,
Разрешите быть неидеальной.
Замороченной, скучной, пустой,
Временами очень банальной.

Разрешите смеяться мне

Слишком громко, закинув голову,
Только так хорошо душе,
Только так, по любому поводу.

Разрешите мне песни петь,

Хоть ни голоса нет, ни слуха.
Разрешите, читая, реветь
«Белый Бим чёрное ухо».

Разрешите мне быть собой,

Разрешите бить в барабаны.
Чушь молоть, не казаться святой.
Когда больно, зализывать раны.

Разрешите мне жить как хочу,

Разрешите мне вам не нравиться.
Ведь плевать старику палачу,
Даже если на плахе красавица.

В гостиной было тихо, и только Зинкин голос мелодично лился, подпевая подруге гитаре. За столом, на котором стояла бутылка вина и семь бокалов, сидели двое, Зинка и Феликс. Остальные разошлись по комнатам, пригубив за окончание дела, даже Мира осталась у них ночевать, не в силах оставаться сегодня одной.

Алексей ушел спать к Матильде, они оба были жутко счастливые и не могли скрывать этого. Счастье было крупными буквами написано на их лицах. Поэтому, когда Мотя, уходя, шепнула подруге про две полоски на тесте, та уже догадывалась об этом, была рада за своих друзей.

Зинке же решили постелить в гостиной. Феликс не уходил, поглощая вино и тихие песни шефа собственного сочинения. Как всегда после дела, было опустошение и горечь, а Зинку это ещё и вернуло в её пустую вселенную, туда, где теперь нет Тимура.

— Хорошо поёшь, — сказал Феликс, но Зинке показалось, что он хотел произнести что-то другое.

— Если есть что сказать, то сейчас самое время, — предложила она, обнимая гитару и скользя по струнам переборами.

— Есть, — словно решился он. Но тут в зал вошла Станислава, у неё был тяжёлый разговор с матерью после их не менее тяжёлого собрания, и девушка была очень задумчива.

— Вы не спите, можно к вам? — спросила Стася, заходя в гостиную.

— Как видишь, — улыбнулась ей Зинка, — скажи, каково это, найти мать, которую считал умершей?

— Тяжело, — честно призналась Стася, — и в то же время радостно. Ты знаешь, я счастлива внутри. Вот сама себе говорю, чему ты радуешься, ведь она тебя бросила, но не могу с собой справиться, всё равно в душе праздник. Вот только радоваться открыто не могу, как будто запрещаю себе. Боюсь признаться, что оправдываю её, что влюбилась она, а отец у меня тиран, он и правда, ребята, тиран, я знаю это как никто. Видимо, именно это знание и подталкивает меня к прощению. — Было видно, как Стасе хотелось, чтоб они тоже поверили её матери, как и она. — Я с вами не вернусь в Москву, поживу здесь немного. Зиновий обещал работу, будет корабль покупать и прогулочные туры выходного дня устраивать, меня берёт директором.

— Да и вообще он парень хороший, — согласилась Зинка, продолжая перебирать струны.

— Ну и на мать посмотрю, какая она, я ведь её настоящую совсем не помню, — сказала Стася.

— Ну если что, звони, приеду, хорошему парню Зиновию уши-то поотрываю, — пошутил Феликс, — помни, у тебя теперь есть брат.

— Как трогательно, — улыбаясь, сказала Зинка, — прям сейчас порвёт от милоты.

— Да, я такой, — махнул головой Феликс, — я ещё плюшевых мишек собираю, — добавил он, и они расхохотались.