Потерянное Освобождение

Усмирив гнев, Коракс проследовал за Алони по рампе, его ботинки зазвенели о металл. Когда рампа начала подниматься, он бросил последний взгляд на армию Пожирателей Миров. Берсерки разочаровано выли, словно упустившие добычу гончие.

— Мы выжили, лорд, — Алони, казалось, все еще не мог поверить в случившееся. — Девяносто восемь дней!

Кораксу совершенно не хотелось радоваться. Он взглянул на Алони и остальных легионеров, сидевших на длинных скамьях транспортного отсека.

— Я прибыл на Исстван с восьмьюдесятью тысячами воинов, — напомнил примарх. — А покидаю менее чем с тремя.

От его слов веселое настроение остальных тут же улетучилось, и в десантном отсеке воцарилось мрачное молчание, нарушаемое лишь ревом корабля. Коракс стоял у иллюминатора, под его ногами безостановочно дрожала палуба. Примарх смотрел на исчезающие вдали Ургалльские холмы, но видел перед собой тысячи павших воинов, которых они оставили непогребенными.

— Что нам делать дальше? — спросил Агапито.

— Как обычно, — голос Коракса обрел силу, его слова добавляли уверенности и воинам, и ему самому. — Мы отступим, восстановим силы и продолжим сражаться. Гвардия Ворона не в последний раз встретилась с предателями. Это поражение, но еще не конец. Мы еще вернемся.

Пелена облаков скрыла Исстван-5 от взора примарха, и он больше не думал о погибших.

Кораксу было невыносимо смотреть на мрачные лица своих воинов, поэтому он покинул их, чтобы на краткий миг обрести спокойствие в проходе, ведущем к кабине пилотов. Оставшись наедине с собой, он обдумал случившееся.

За последние сто дней он дважды смотрел в лицо смерти, и оба раза ему удалось выжить. Коракса не страшила гибель в бою — подобная угроза была обыденностью для любого легионера или примарха. Он находился в нескольких шагах от смерти, ближе, чем считал возможным.

Коракс пригнулся, чтобы не удариться о потолок, прислонился спиной к стене, вытянул и уперся ногами в противоположную сторону прохода. Затем снял шлем и бессмысленно уставился на помятую решетку лицевой части, прежде чем уставшие пальцы выронили его. Он заметил на своих доспехах множество царапин и трещин, искусные гравировки покрылись вмятинами от болтерных снарядов, вычурные рисунки исчезли от лазерных выстрелов и взрывов ракет. Под слоями пластстали и керамита ныли раны. Коракс чувствовал запах собственной крови, запекшейся на десятке тяжелых ранений.

Благодаря острому слуху примарх улавливал слабый треск приемника в брошенном шлеме, его подсознание впитывало поток информации, пока разум витал где-то далеко. Опасность еще не миновала. Он знал, что следовало связаться с Браном и выяснить обстановку, но пока не мог заставить себя сделать это. Судя по вокс-сообщениям, где-то неподалеку находилась боевая баржа Пожирателей Миров. Послушав еще пару секунд о позиции и курсе предателей, Коракс понял, что ранее корабль Пожирателей Миров шел на сближение, но теперь медленно удаляется от флотилии Гвардии Ворона. Примарх счел угрозу минимальной и погрузился в воспоминания о недавних событиях.

Опасность следовала за ним по пятам, сколько он себя помнил, а война была его призванием. Коракс никогда не боялся смерти и даже против сильнейших врагов Императора сражался с твердой верой в победу. Девяносто восемь дней разрушили эту уверенность. Девяносто восемь дней он находился на шаг впереди своих преследователей. Сто дней на него вели охоту его братья-примархи. Девяносто восемь дней постоянного движения, атак и отступлений, контрударов и уклонений.

Он вздрогнул, вспомнив начало этого часа испытаний, когда предатели явили истинное лицо и Коракс едва не погиб от рук своего брата, Конрада Керза, которого называли Ночным Призраком. Коракс знал, что его считали одним из лучших бойцов Императора, и он никогда не считал Керза равным себе. Примарх Повелителей Ночи был недисциплинированным, подверженным как случайным вспышкам гениальности, так и моментам эмоциональной слепоты, которые Коракс мог использовать со смертоносной эффективностью. Но в тот момент в Ночном Призраке присутствовало нечто, что встревожило примарха Гвардии Ворона: аура, которая проникла в саму душу Коракса и нашла там слабину. Ненависть Керза шокировала Коракса, она внесла свою лепту в опустошенность, которую он ощущал после предательства Гора и своих братьев-примархов, но это не оправдывало его бегство.

Страх. Столкнувшись со своим безумным братом, он на мгновение познал страх, и теперь, находясь в безопасности полета, Коракс понял, что испытал подлинный ужас, когда заглянул в глаза Ночному Призраку.

Они были созданы из одного материала, Коракс и Керз, существа, которые выросли в тенях и страхе.

Керз жил на погруженных во мрак улицах и переулках Нострамо Квинтус; детство Коракса прошло в туннелях и подземельях тюремной луны Ликей. Керз и Коракс обитали на мирах, подчиненных воле злодеев, где слабые и беззащитные тяжело трудились до самой смерти ради власти и удовольствия других.