Потерянное Освобождение

Кустодии и Гвардейцы Ворона под командованием Арката и Агапито рассредоточились и взяли под охрану остальные двери. Воспоминания Императора были расплывчаты касательно того, что находилось за ними, но Коракс смутно припоминал огромные генераторы, холодильные камеры, банки данных и множество залов с когитаторами.

Вокруг центрального устройства извивались толстые кабеля, которые змеились по выложенному плиткой полу к двадцати другим машинам, стоявшим вокруг него. Коракс узнал их с первого взгляда: инкубаторы примархов. Внутри не было амниотических жидкостей, их стеклянные колпаки были подняты. Там, где когда-то мигали лампочки, колебались тонкие иглы, пищали и гудели наблюдательные системы, теперь царила безжизненность и тишина.

Магос Орландриаз тяжело задышал и что-то забормотал, с широко раскрытыми глазами переходя от одной машины к другой. Коракс улыбнулся тому детскому наслаждению, с которым техножрец рассматривал то одно, то другое устройство, то и дело останавливаясь, чтобы почтительно возложить на него руку, или замирал, просто рассматривая очередное чудо.

На боковой стенке каждого инкубатора был нарисован порядковый номер. Коракс быстро отыскал номер «19», свою камеру. Едва приблизившись к ней, он понял — что-то не так. Инкубатор не был цел, его капсула отсутствовала, словно могила без гроба. От него остался только корпус и внешний защитный купол: на дне скорлупы лежала груда отсоединенных кабелей и трубок.

Он вспомнил о потрескавшейся и разбитой машине, которую обнаружили под ледником. Многие годы, долгие, наполненные одиночеством годы, он думал о ней и ее назначении. Лишь после прибытия на Освобождение Императора примарх узнал, кем он был на самом деле и почему пробудился на этой странной пустынной луне.

Коракс отчетливо помнил ту встречу. Возложив руки на инкубатор, воспоминания вернулись к нему.

— Сканер засек объект, движущийся к главному доку, — доложил Агапито из-за одного из сканирующих устройств. На юном борце за свободу были черные штаны стража, куртку, довершавшую наряд, он выбросил, едва партизаны проникли в башню. На его груди медленно рубцевался кривой порез, а левая рука висела на перевязи. — Судя по траектории, он идет на посадку, но определить, что это за корабль, невозможно.

Главная башня все еще была сильно повреждена после отгремевшего здесь боя. Сторонники Корвуса заняли пустующие посты, но оборудование работало на последнем издыхании, а люди, которым никогда не приходилось иметь дело с чем-то подобным, управляли им скорее по наитию. То, что разбитый сканер смог обнаружить хоть что-то, уже можно было считать большой удачей.

Тела работавших здесь прежде людей вынесли, но на решетчатом полу и пультах еще виднелись пятна крови — уборка после свершившейся революции занимала далеко не первое место в списке приоритетных задач Корвуса, пока на Киаваре оставались противники восстания. Множество экранов и клавиатур было разбито орудийным огнем, из пробитых в крупных устройствах дыр торчала проводка, но работа некоторой части техники после того, как над ней покорпели технически одаренные последователи Корвуса, была с горем пополам восстановлена.

Защитные турели, которые усеивали невероятно огромный шпиль главной башни стражей, находились в рабочем состоянии. По приказу Корвуса революционеры захватили их в целости и сохранности.

— Привести орудийные системы в боевую готовность, — объявил Бран за пультом управления огнем. Как и брат, он также был ранен, на щеке расцвела ссадина, светлая поросль была пропитана кровью.

В башне раздался грохот вращающихся огромных турелей, направивших электромагнитные катапульты в приближающееся судно. Бран бросил ожидающий взгляд на лидера революционеров, и взъерошенные волосы упали на его юное лицо.

— Открыть огонь? — спросил Бран.

— Нет, — ответил Корвус.

Он стоял возле бронированного окна в рубке управления, всматриваясь во мрак. Над луной поднимался Киавар, нависая над шахтами и подкрановыми путями за далеким горизонтом. Отсюда планета казалась такой же, как всегда, но Корвус знал, что под кроваво-красным пологом облаков царит хаос. Ему казалось, словно он до сих пор видит вспышки ядерных взрывов зарядов, которые его люди сбросили по гравитационному колодцу на лежащую внизу важную станцию, но это была лишь игра воображения.

Судя по всему, гильдии были сломлены. Все их контратаки на луну безжалостно отразили, и оставшись без ресурсов Ликея, они начали грызться между собой, бросив друг против друга все силы городов-фабрик. Некоторые молили о перемирии, опасаясь новых ядерных обстрелов с орбиты, но Корвус не обращал на них внимания. «Пусть они перебьют себя сами», — думал он, разглядывая мир, который превратил в рабов не одно поколение.