Потерянное прошлое

Билл Полленберг умел рассуждать разумно, когда видел в этом необходимость. А на этот раз он увидел вот что: странный узор из морщинок на лицах двух самых крутых своих помощников и слезы боли у них на глазах.

– Добрый день, приятель, – вежливо произнес Билл Полленберг и предложил незнакомцу кофе прямо с костра.

На Полленберге была пятиведерная шляпа, джинсы “Ливайс” и ковбойские сапоги – великолепная оправа для кольца с розоватым бриллиантом ценой в двести тысяч баксов. Это был единственный настоящий бриллиант, которым Билл когда-либо владел.

– Где это ты научился своему южному акценту? По моим данным, ты родом с Мошолу-авеню, что в Бронксе.

– Я человек разумный. Давай рассуждать разумно вместе.

– Как тебе удалось изменить показания свидетеля?

– Я ничего не делал, дружище. Выпей кофе. Найди в себе положительные силы. Выпусти себя на свободу. Найди свое истинное “я”.

– Что ты сделал со свидетелем?

– Это за меня сделали силы Вселенной, – с улыбкой отозвался Билл Полленберг.

Вскоре после этого улыбающийся Билл Полленберг был найден без своего бриллиантового кольца, а сам он при этом служил подушкой, привязанной к заднему копыту его любимой лошади. Каждый раз, когда лошадь пользовалась этим копытом, живот Билла Полленберга встречался с принадлежащей ему землей. Бриллиантовое кольцо было найдено у маленькой девочки в центре Оклахома-Сити. Она объяснила, что ей кольцо дал очень милый дядя – он сказал, что у нее очень красивая улыбка.

На яхте, курсирующей в водах Тихого океана вблизи побережья Калифорнии, Анджело Мускаменте встретился со своими подчиненными. Его масляная вежливость скрывала ту злобу, которая делала его организацию одной из наиболее четко функционирующих в стране. Всем им удалось пережить то, что представляло из себя самую серьезную угрозу их свободе за последние десять лет, а свою передышку они получили тогда, когда свидетель, рядовой боевик организации, внезапно забыл все.

Никто из тех, кто знал мистера Мускаменте, ни на мгновение не поверил, что это не он протянул свою могучую руку, чтобы поиграть на Дженнаро Друмоле – “Барабане”. Все знали, что вставать на пути мистера Мускаменте было как минимум больно, а как максимум – смертельно. К проступкам, заслуживавшим смерти, относилось все, что обходилось мистеру Мускаменте дороже, чем в пять тысяч долларов. Поскольку босс часто бывал неразумным и приговоры обжалованию не подлежали, то в банде процветало лишь мелкое воровство. Поднимаясь на борт яхты, лейтенанты по очереди целовали руку своему военачальнику.

– Как приятно быть здесь с вами, – говорили они один за другим.

– Ага. О’кей, – ответствовал мистер Мускаменте, которого это выражение почтения сильно утомило.

Наконец четырнадцать посвященных собрались на корме океанской яхты “Мама”. Они сидели на маленьких стульчиках, перед каждым стоял маленький столик. Все, что они пожелали бы выпить или закусить, уже стояло на столиках так, чтобы им не пришлось никого звать во время беседы. Когда мистер Мускаменте говорил, он не любил, чтобы его прерывали. Перед началом его речи некоторые из лейтенантов удостоверились, что голова пока еще у них на плечах. Команде было сообщено, что мистер Мускаменте был бы весьма признателен, если бы они не появлялись на корме и ограничили свои передвижения носовой частью яхты.

Однако телохранители мистера Мускаменте выразили эту мысль насколько иными словами:

– Эй, вы там! Пошли вон отсюда! Идите на нос! И чтоб вас тут больше не видели! Слышали? А теперь убирайтесь!

Когда палуба была очищена от посторонних, мистер Мускаменте откашлялся. Его стул был чуть выше, чем у всех остальных. Сидел он спиной к морю. На нем был синий двубортный капитанский китель, белые брюки и высокие ботинки. Мистер Мускаменте как-то раз увидел на ком-то такую униформу и заказал себе такую же, а чтобы никто ничего не напутал, двое из его подручных взяли под руки того яхтсмена, отнесли его в магазин готового платья и подобрали гардероб для мистера Мускаменте, тыкая в тот или иной предмет туалета и говоря продавцу:

– Вот это. Что на этом парне.

Так он приобрел свою униформу. И теперь, со своего высокого трона на палубе яхты “Мама”, так гармонировавшей с его яхтсменским костюмом, мистер Мускаменте обратился с речью к своим подчиненным и рассказал о снизошедшей на него благодати.

– Вы видите перед собой нового человека, – сообщил мистер Мускаменте. Все согласились с этим.

– Но ничего нового в этом нет. Совершенно ничего нового, – изрек мистер Мускаменте и стал ждать, когда все согласятся с этим новым его утверждением, противоречащим предыдущему.

– Итак, как же это может быть, спросите вы себя.

– Хороший вопрос, босс! – воскликнул Сантино Джеллино по прозвищу Желе.

– Внутри каждого из нас заключена положительная сила, против которой мы боремся.

– Мы ее так забьем, пока из нее дерьмо не потечет, босс! – с готовностью вызвался Желе.

– Заткнись, – добродушно посоветовал ему мистер Мускаменте.

– Точно, босс. Все заткнитесь! – рявкнул Желе.