Потерянное сердце (ЛП)

— И в какой комнате в вашем доме она сейчас находится?

— На кухне, — отвечаю я и сажусь рядом с Тори. — Что теперь?

— ЭйДжей, мне нужно, чтобы вы сохраняли спокойствие. Можете ли вы сказать, в сознании она или нет?

— Она без сознания. Я не могу ее разбудить. У меня здесь ребенок. Я не знаю, что делать.

Я в панике. Не могу поступить так с Гэвином. Я наблюдал за тем, как Хантер и Оливия остались без жены и матери, и прокляну себя, если Гэвин испытает ту же боль.

— Хорошо, вы можете сказать, дышит ли она?

Я подношу пальцы к носу Тори, чувствуя ее дыхание.

— Да. Но не знаю, насколько хорошо.

— Замечательно. Это хорошо, что она сейчас дышит. Мне нужно, чтобы вы оставались с ней и продолжали следить за ее дыханием. Помощь уже в пути.

— Хорошо, я беспокоюсь о ней, — говорю я ему.

— Знаете ли вы, какие таблетки она пила, ЭйДжей?

Я хватаю флакон с пола и снова пытаюсь прочитать название, чтобы убедиться, что в первый раз прочитал верно.

— «Валиум».

— Сколько она выпила?

— Я даже не знал, что они ей прописаны, и не знаю, сколько таблеток было во флаконе. Я отвлекся лишь на минуту.

— Хорошо, нуждалась ли она в приеме «Валиума»?

— Мне она не говорила, — отвечаю я. Голос звучит так, словно я вообще не знаю свою жену. Может, это действительно так.

Я перевожу оператора на громкую связь и отправляю Хантеру текстовое сообщение. Мне немедленно нужна его помощь — мне нужно, чтобы он приехал и остался с Гэвином, пока я буду в больнице с Тори.

— Как ее дыхание? — спрашивает оператор.

— Дышит.

— Хорошо, хорошо, ты отлично справляешься, ЭйДжей.

Действительно? А я считаю, что подвел Тори и нашу семью.

Хантер отвечает сразу и говорит, что скоро приедет. К счастью, он живет менее чем в пяти минутах езды, и он приезжает до того, как прибыла машина скорой помощи.

В течение нескольких секунд Хантер оценивает обстановку, а потом берет меня за руку и, прижимая к стене, пока я все еще держу телефон возле уха, говорит:

— Это не твоя вина, брат, ей нужна помощь.

Единственные мысли, которые у меня в голове — мысли о том, что это произошло по какой-то причине, и это был ее крик о помощи — тот, который я долго игнорировал.

— Скорая помощь и спасатели приехали, — говорю я оператору.

— Тогда я кладу трубку, ЭйДжей. Будьте спокойны и удачи.

— Спасибо, — говорю я диспетчеру.

За секунду между тем, как кладу трубку, и тем, как в дом заходят парамедики, Хантер спрашивает:

— Где антибиотики Гэвина, и когда ты давал ему их в последний раз?

— Сегодня в шесть вечера, они рядом с подогревателем для бутылочки, — говорю я, проверяя дыхание Тори в десятый раз за десять минут — столько времени понадобилось скорой помощи, чтобы приехать сюда. Она все еще дышит.

Когда парамедики входят на кухню, все начинает происходить будто в замедленной съемке. Я поднимаюсь на ноги и хожу по кухне — это моя кухня, которую захватило бесчисленное количество парамедиков, спасателей и полицейских. Затем ко мне подходит офицер и задает вопросы, на которые я не могу ответить.

— Я не видел, как она пила таблетки во второй раз. Я видел только, как в первый раз запивала таблетки водкой. Я не следил за ней меньше минуты, а потом увидел, как рядом с ней упал флакон.

— Нам сказали, что вы не знаете, сколько таблеток было во флаконе? — спрашивает он.

Я его словно не вижу, когда говорю:

— Я не знал, что они вообще были в том шкафу.

Офицер направляется к шкафу, на который я указал, и извлекает несколько флакончиков, о которых я не знал.

— Раньше у нее были проблемы с наркотиками? — спрашивает он.

— Она мне не говорила.

— Вы не могли бы рассказать о медицинских обстоятельствах, которые могут помочь нам определить, что стало причиной поступка?

— С ней что-то происходит, она была подавлена. Я пытался помочь ей, но... она сказала, что уже наблюдается у врача... Я просто не знаю, как это произошло.

— Хорошо, — говорит офицер. — У нас могут появиться еще некоторые вопросы, но я думаю, все уже достаточно ясно.

Пока он разговаривает со мной, я смотрю, как парамедики кладут Тори на носилки и вводят какое-то лекарство. Я молча выхожу за ними. Все время смотрю на ее бледное безжизненное лицо, пока мы едем в больницу. Я все еще люблю ее, даже после всего этого. Я действительно люблю ее. Просто не знаю, чувствует ли она то же самое по отношению ко мне. Что-то мне подсказывает, что во мне она видит лишь человека, который испортил ей жизнь. Я действительно тот человек?

Многие люди говорят, что они не хотят детей, но потом понимают, насколько они им нужны. Я думал, что так будет и у нас. Похоже, так вышло лишь у меня.

— Уровень кислорода низкий, пульс сорок ударов в минуту, — говорит один из парамедиков, и остальные подходят к Тори.