Потерянное сердце (ЛП)

— Я не хотела, чтобы ты привязывался... чтобы я привязывалась, но во время последнего ультразвука я просто сорвалась и спросила, девочка это или мальчик, — говорит она, нервно теребя пальцами кольцо обещания, которое я подарил ей несколько месяцев назад. Дал обещание, что у нас будет самая невероятная семья и что дам ей и нашему ребенку все.

— Значит, ты задумалась об этом несколько недель назад, да? — спрашиваю я, яростно запуская руки в свои волосы.

Мать сопровождала Кэмми на каждый чертов визит к врачу, поэтому я даже не мог быть на ультразвуке. Это просто херня.

— Я не принимала этого решения, ЭйДжей.

— Кто тогда? Почему ты не сказала мне, Кэмми? Почему?

— Тебе нравится все исправлять, помогать людям и решать глобальные проблемы. Ты любишь всех и вся, и все любят тебя. ЭйДжей Коул никогда не отдал бы своего ребенка никому. Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять, что ты не согласишься на это и... так как это не зависит от меня, и я сама не согласна на это, я не знала, как тебе сказать.

Ее слова становятся все решительнее и слезы на ее лице высыхают, словно их высушило выглянувшее в этот мрачный день солнце. Смирилась ли она с этим решением, которое было принято без меня? Я никогда не видел прежде такого выражения на ее лице.

— Кэмми, которую я знаю, никогда не отдаст своего ребенка, ни за что на свете... это наша дочь. Как это может не зависеть от тебя, Кэмми? — сердито шепчу я, указывая на ее живот. — Она наша, и никто другой не имеет права принимать это ужасное решение.

— Мои родители... они не оставили мне выбора, ясно? — огрызается она. — Мы не женаты. У тебя нет никаких прав, ЭйДжей.

Не могу поверить в то, что слышу. Это даже не похоже на слова Кэмми. Похоже на то, что кто-то заставил ее так сказать. Она всегда сражается за то, во что верит, и за то, чего хочет, а то, что она говорит сейчас, просто не имеет смысла.

— Как ты можешь не бороться за нее, за нас? Как ты собираешься жить после того, как отдашь нашего ребенка? Уверен, что не сможешь.

Я пытаюсь обуздать свой гнев, но нет способа погасить то, что чувствую прямо сейчас.

— Я не хочу отказываться от нее. Я не согласен с этим решением. Я собираюсь приехать в больницу, ведь они захотят, чтобы ее отец тоже подписал бумаги, Кэмми. Знаю, ты думаешь, что у меня нет здесь никаких прав, но они есть. Эта маленькая девочка наполовину моя, нравится это твоим родителям или нет.

В любых других обстоятельствах и по любому другому вопросу то, как мы друг с другом разговариваем, стало бы основанием для разрыва. Это стало бы поводом для неприятного разрыва.

Но я люблю ее почти два года, и за последние месяцы нам пришлось сильно повзрослеть, больше, чем я мог себе представить.

Она смотрит на меня, ее глаза снова начинают блестеть, когда она тихонько всхлипывает.

— Это не обсуждается. Адвокат, которого наняли мои родители, сказал так.

— Адвокат?

Какого черта? Я должен был понять. Мистер и миссис Беверли Хиллз из Коннектикута заставили бы ее нанять адвоката. Ее родители, насколько я знал, казались понимающими людьми. Хотя я никогда с ними не встречался. Я никогда не был в ее доме, так как наши отношения держались в тайне, как и первые месяцы ее беременности. Не знаю, пыталась ли она защитить себя или меня, но теперь осознаю, что не стоило соглашаться так долго скрывать наши отношения только потому, что она может быть права.

Любой парень может зайти в больницу в этот день и заявить, что он отец ребенка. У меня нет никаких доказательств, кроме теста ДНК, который сделаю, если они дадут мне время. Не знаю, как эта хрень работает.

— У меня нет слов, Боже, Кэмми, это неправильно. Это несправедливо. Я так зол, и даже не знаю, что сказать, — яростно шиплю я.

Кэмми пристально смотрит на меня твердым взглядом, будто пытается превратить меня в камень, но ее попытка проваливается. Она, должно быть, ожидала подобной реакции от меня. Вот почему она так долго ждала, чтобы сообщить мне эти новости.

Она долго смотрит на меня, и я замечаю, что на ее щеках появляется яркий румянец. Она кладет руку на живот и прислоняется спиной к водительской двери своей машины.

Кажется, будто все происходит в замедленной съемке: Кэмми закрывает глаза, затем зажмуривается, сжимает челюсть, и ее тело сгибается, насколько это возможно на девятом месяце беременности. Стон вырывается из ее горла, в тот же миг ее кожа, до этого красная, становится призрачно бледной. Я в шоке замираю, и тут же понимаю, что происходит.

— Ты в порядке? — наконец спрашиваю я.

Кэмми хватается за мое плечо.

— Отвези меня в больницу.

Эти четыре слова перезагружают мой мозг, и я пытаюсь вспомнить все, что читал об этом в интернете. Я думал, что это будет происходить постепенно, медленно, в течение нескольких часов.

Она берет себя в руки, но я вижу нервозность и страх в ее глазах. Придерживаю ее за руку и помогаю дойти до своей потрепанной машины.

Пока пролетаю по хорошо знакомым улицам до больницы, в моей голове пусто. Кэмми хранит молчание всю дорогу, раза три я слышу стоны.