Потерянное сердце (ЛП)

— Он тоже может войти, — отвечает медсестра с улыбкой.

— Я пойду за Хантером, — говорит Эвер, забирая Гэвина с собой. — Я люблю тебя, папа.

Эвер наклоняется, целует меня в щеку и убегает прочь.

— Папа? — спрашиваю я. — Когда был суд?

Нижняя губа Кэмми дрожит.

— На суде должны были признать мои родительские права в отношении Эвер. Но не только мои…

— Я не понимаю, — говорю я, обрывая ее. В горле сухо, и оно снова болит.

— Я собиралась сделать сюрприз, — с тихим смешком говорит она.

Я смотрю на нее, замечая розовый ободок, окружающий орехового цвета радужку ее глаз. Она прикусывает нижнюю губу, наверное, чтобы остановить дрожь, и садится рядом со мной на кровати.

— Я смогла доказать твое биологическое отцовство, так что тебе дали родительские права. Мы снова законные родители Эвер. Мы так и не попали на слушание, но нам прислали решение суда.

— Так вот почему тебе был нужен мой образец ДНК. Я надеялся, но подумал, что ты мне скажешь.

Мое лицо светится от счастья, чувства переполняют. Сердце наполняется такой любовью и благодарностью, что кажется, оно вот-вот взорвется. Моя грудь болит самой приятной болью, и я не знаю, зачем судьбе понадобилось проводить меня через девять кругов ада, прежде чем подарить надежду, но вот она, в моих руках.

Кэмми обхватывает ладонями мои щеки и прижимается лбом к моему лбу

— Круг замкнулся. Нам так повезло, ЭйДжей, — шепчет она, и ее слезы падают на мой нос.

Я поднимаю свои тяжелые руки и обнимаю ее. Мне так хочется притянуть ее к себе на кровать, но я останавливаю себя. Пока мне лучше быть осторожным, особенно учитывая, что произошло за последнюю неделю.

— Я люблю тебя, Кэм.

— ЭйДжей, — плачет она, — я молилась каждый день, чтобы ты очнулся и выздоровел. Я не могла понять, как может жизнь становится невыносимо прекрасной и одновременно разлетаться на части у меня на глазах. Я не могу потерять тебя снова.

— Все будет хорошо, — обещаю я.

— ЭйДжей, — выдыхает Хантер, быстро шагая через палату. — О, Боже. Ты напугал нас до смерти, братишка.

Кэмми приподнимается, чтобы освободить Хантеру место, и он обхватывает ее за шею, притягивает к себе и целует в лоб.

— Эта девушка... она — твой чертов ангел. Ты должен это знать.

Я в замешательстве и не понимаю, о чем он. Не хочу спрашивать, но выражение моего лица спрашивает за меня.

— Она остановила кровотечение. Удерживала тебя, пока не приехала «скорая», и в это же время успокаивала детей. Не знаю, смог бы я отреагировать так быстро и справиться с этим так, как справилась Кэмми. Она спасла тебе жизнь, ЭйДжей.

Кэмми кладет руку на плечо Хантера, чуть отстраняя его.

— Хантер, — тихо говорит она, выбираясь из-под его руки. — Я сейчас вернусь.

— Извини. Я просто хотел, чтобы он знал, какая ты удивительная.

— Я уже знаю, — говорю я ему.

Когда Кэмми выходит в коридор, Хантер продолжает:

— Я не хотел вот так врываться, просто... она заботилась о Гэвине всю неделю. Она всегда была рядом. Мы с мамой дюжину раз предлагали забрать его, а Кэмми настаивала, чтобы он остался с ней. Когда бы я ни наведался в больницу, она держала его на коленях. Кажется, за эту неделю она ни на минуту не оставляла его одного. Мы заставляли ее пойти домой, чтобы немного поспать и принять душ, но каждый раз это был настоящий бой. Она не хотела тебя бросать.

Это все не удивительно, но одновременно кажется нереальным. Никто так меня не любил, и это все, чего я когда-либо хотел.

— Она на самом деле любит Гэвина, да? — спрашиваю я.

— ЭйДжей, она на самом деле любит тебя. Это та же любовь, что была у меня с Элли. Я говорю тебе еще раз: отношения, что начинаются в юности, перерастают в любовь, и она в сто раз сильнее любви между людьми, которые начали встречаться взрослыми. Там все по-другому. Она сильнее и крепче, даже если у вас была разлука длиной в тринадцать лет. Кэмми — твоя единственная. Так было всегда.

Хантер кладет руку мне на плечо и тяжело выдыхает.

— Боже, какая неделя. Мне давно не было так страшно.

— Где Шарлотта и девочки? — спрашиваю я.

— Была настоящая война, но я заставил их остаться дома. Для девочек это могло бы быть слишком тяжело. Олив и Шарлотта по очереди звонили всю эту неделю. Каждый час. Они сходят с ума.

Вслед за Хантером в палату входят мама и папа, и они оба изо всех сил стараются скрыть свои чувства. Должен сказать, они неплохо справляются. Но набрякшие мешки под мамиными глазами означают, что она плакала всю неделю. И папа, человек, который не плачет, выглядит так же.

— Со мной все нормально, — уверяю я их.

— Знаешь, мы всю твою жизнь обходились без каких-либо серьезных происшествий, ну кроме пары сломанных костей, но, похоже, ты просто решил отложить все на этот год, да? — говорит папа.

— Мне нравится делать все сразу. Вы же знаете. — Я пытаюсь засмеяться, хотя это больно.

— У тебя замечательная девушка, ты знаешь? — говорит мама. — Твоя Кэмми не перестает меня удивлять. Она просто замечательно справляется с Гэвином и Эвер.

Мама что-то говорит, но в голове — наверняка сразу по нескольким причинам — стоит туман, и мне сложно осознать все сразу.