Потерянные

Если предположить, что Витька говорит правду… Тогда получается идеальный вариант. Регистрируемся, как пара, ради такого можно и за руки подержаться, я потерплю. Зато тогда будет месяц покоя. Ни угроз, ни необходимости строгого соблюдения правил, ни лицемерия. Вот в чем-чем, а в том, что Витька не стуканет, я уверена.

Если он лжет, тогда как могут развиваться события? Начнет приставать, может, даже побьет, хотя в это совсем не верится. В отличие от Уве и Маттиаса, Витька об этом точно никому не расскажет, и не будет это делать… Постоянно. То есть у меня выбор между просто страшным или еще и жутко унизительным. Не хочу выбирать! Не хочу! Но нужно…

Уве не слишком сильный, значит, позовет еще кого-то, чтобы меня держать. Все-таки он не здоровенный мужик против тринадцатилетней девчонки. А, значит, будут не только свидетели, но и участники. Хотя, может просто шокером вырубить, у него есть. После такого для меня не будет ничего. Просто совсем ничего. Как у Ренаты, с тем только исключением, что я буду живой.

Почему мне не верится в то, что Витька будет делать страшное? Ведь он такой же пацан, как Уве, Рихард, Маттиас! Также, как они, думает только о постели, девчонки шептались, я слышала. Правда, о Витьке слухов нет. Ну, кроме того, что он любит только себя, в том числе и в отношении постели. А у нас есть девчонки, которые совсем не против, значит, не стал? Или побрезговал?

Молчание затягивается, а я все никак не могу принять решение. Хотя, что тут думать? В поездке с классом моя жизнь закончится абсолютно точно. Я просто не смогу после такого жить. А с Витькой еще неизвестно. Вот только вопрос в том, не проще ли пойти по пути Ренаты заранее? Нет, могут откачать, и тогда я мертвым буду страшно завидовать, я знаю. Значит…

– Я согласна… – мой голос дрожит так, как будто я на приеме у гинеколога, которому надо рассказать… все. – А как мы это обоснуем?

– Я выяснял, – отвечает Витька.

Господи, неужели в его глазах счастье? Я вглядываюсь в эти глаза цвета неба из моих снов и не вижу в них ничего животного. Они сияют как-то освобождено, как во сне.

– Мы с тобой идем к проректору и регистрируемся, как партнерский союз, – объясняет он мне. – Мы совершеннолетние, поэтому можно. Тогда любые проверки отпадут, понимаешь?

О, да, я понимала! Я еще как понимала, особенно тот факт, что официальный статус даст ему огромную власть надо мной. Как, впрочем, и мне над ним. Но вот от Уве я буду абсолютно точно защищена, потому что тогда любая его попытка – уголовное преступление. Витька узнал о планах Уве и захотел меня защитить, или же решил сделать так, чтобы никто его ни в чем не обвинил после того, как он сделает страшное? Какой ответ правильный?

– Понимаю, – киваю я, касаясь его дрожащей рукой. – Пошли?

Витька осторожно и как-то очень мягко взял мою ладонь в свою руку, а я замерла, оценивая ощущения. По крайней мере, противно мне это точно не было, скорей, комфортно. Странное ощущение, честно говоря, необычное.

– Не бойся меня, – просит меня он.

Неужели мой страх так легко читается? Это плохо. Надо проверить перед зеркалом, не дай Бог, кто-то увидит мои настоящие чувства. Нельзя расслабляться, ни на минуту нельзя!

– Я никогда не сделаю тебе ничего плохого!

Сколько пафоса в этой двусмысленной фразе! То, что он будет делать, по его мнению, будет для меня хорошо. А мое мнение кого-то разве интересует? Эх, Витька… С другой стороны, я чувствую его волнение, а внутри меня зреет надежда на то, что он не врет. Взбрыкивать и показывать характер я не буду, потому что страх того, что Витька просто уйдет, сильнее желания устроить истерику. Да и не настолько я ему доверяю, чтобы показывать истинные чувства.

Сейчас нас впишут в специальный журнал, известят власти, чиновников, сделают отметку в документах. Гостиницы будут знать, что нам позволен семейный номер. Тоже интересные ограничения, о которых туристы совсем не в курсе. Середина века, а многое осталось таким, как двести лет назад! В любом случае, можно будет договориться о взятии машины внаем, хотя я могу ее просто купить, эти денег мне отвалили порядочно, чтобы просто не видеть.

Я опускаю голову, изображая смущение, а на деле, чтобы не видеть эти ухмылки – где-то сальные, где-то злые, где-то обещающие. Хочется просто спрятаться за Витькой, назвать его, как во сне, но нельзя. Обратного пути не будет. Краем глаза уловила удивленный взгляд Маттиаса, окучивавшего очередную жертву. Он, конечно же, все понял, так что вечером надо быть осторожной – могут напасть.

Почему-то в гимназии поощряются эти избиения, но так, чтобы не оставлять следов. Пока следов на теле нет – жаловаться бессмысленно. А скольких уже так избили… Поговаривали, что учителя сами направляют команды, чтобы кого-то вразумить, не знаю, правда ли это. Зато точно известно, что за такое никому ничего не было.