Потерянные

Гимназия обычная – забор, серые коробки корпусов. Напротив – Женевское озеро, а хочется-то совсем другого, но я уже решил: выучусь и сдрысну в Россию. Я там родился, там, если что, и умирать легче будет. Депрессивное у меня сегодня настроение, а какое оно может быть у никому не нужного и всем мешающего?

Пройтись вдоль озера, хоть немного побыть просто самим собой. Еще можно представить, что папа просто отошел на минутку и скоро придет. Если напрячься, я смогу представить что угодно, лишь бы не сосало под ложечкой от тоски.

Боже, как же я хочу обратно в детство!

Наверное, все это говорят…

Что-то действительно, развезло меня сегодня.

Неподалеку вон, пятилетняя девочка играет, а на нее с улыбкой смотрит ее мама.

Так, пора брать себя в руки, мне еще целый день учиться.

– Виктор, привет! – мой приятель Вилли с разбегу ударил рукой по плечу, поздоровался он так. В Европе нет друзей, понятие «друг» воспринимается чаще всего как «половой партнер», что бесит неимоверно.

– Привет, Вилли!

Держать радостное выражение на лице, даже если в душе скребут кошки. Все мы тут лицемеры, все.

– С днем рождения, дружище!

Надо же, вспомнил. Считай, редкость по нынешним временам.

– Спасибо! – как мог искренне поблагодарил я. – Сегодня отпразднуем!

Это святое – традиция праздновать дни рождения с теми, кого, будь моя воля, удавил бы. Распрощались, отправились учиться. Ему тоже нужно – экзамены никуда не делись, а вечер съест это глупое празднование, на котором надо будет держать улыбку дебила. Нельзя обижать коллег, кто знает, где встретиться придется. «Коллегами» в гимназии принято называть соучеников, ибо в будущем вполне можем быть и коллегами.

Все мы тут лицемеры, воспитание такое.

Хорошо, что напомнил, о дне рождения, надо пройтись, народ поприглашать. И Светку, конечно, как без нее… Вот и она, кстати, глаза мокрые, случилось, что ли, чего?

– Привет, приходи сегодня на празднование, – мой голос негромок, знаю, что откажет, но, может быть…

– У тебя? – Господи, сколько всего в ее голосе… Она, конечно, держит себя в руках, но я же чувствую. Мой дар и мое проклятье – чувствовать такие вещи.

– Да. Приходи, буду тебе рад, – я действительно буду тебе рад, девочка. Может быть, чуть радости развеет твою непонятную мне пока тоску.

– Хорошо… – немножко подумав, явно выбирая между «остаться наедине с собой» или «прийти», кивнула она. – Как всегда, в шесть?

– Да, спасибо.

Мы всегда собираемся в шесть, никто уже время и не спрашивает – просто традиция.

Не могу сказать, как я к Свете отношусь, просто чувствую себя рядом с ней так, что хочется просто обнять и сделать так, чтобы эта девушка никогда не плакала.

Ненавижу женские слезы… Что угодно сделаю, чтобы девушка улыбалась. Иногда мне кажется: это верно в отношении любой девушки, а не только Светки. Но вот ее согласие как-то неожиданно подняло настроение – захотелось улыбаться этому миру. Необычное ощущение – как будто я кому-то могу быть нужным. Что это со мной?

Светлана Фишер

Мне страшно. С этой мыслью я засыпаю и просыпаюсь – мне до чертиков, до жути страшно. В снах приходит прошлое, звуками, шорохом, болью. Я открыла глаза, глядя на белый потолок привычной уже комнаты, попытавшись успокоить бешено бежавшее куда-то сердце. Зовут меня Светланой, это имя мне дала бросившая меня мама. Я оказалась не нужна своей маме, она ушла из семьи, оставив меня с этим зверем. Как описать ощущения ребенка, ставшего ненужным… маме?

Главное, не вспоминать, не думать, прогнать этот липкий страх, преследующий меня ночами, отчего может даже случиться неприятность. Давно уже не случалась, конечно, ведь мне девятнадцать, но все равно я каждое утро в панике проверяю постель. Не дай Бог приснится… то. Нужно принять душ, чтобы смыть оставленный снами пот, заодно и сердце успокоится, я-то знаю. Я уже много чего знаю – и брезгливость в глазах тех, кто назначен обо мне заботиться, и угрозы, от которых становится не просто страшно – жутко, потому что больше всего на свете я боюсь психиатрической клиники. Я боли не так боюсь, как психиатра.

Надо идти на завтрак. Натянуть на лицо привычное насмешливо-брезгливое выражение, чтобы все видели: фифа упакованная пошла. Да, у меня есть и планшет, и телефон, и ноутбук, закрытый личным паролем, на котором горы книг. Я специально выискиваю их в интернете, книги о том, как любят детей. Там и сказки, и исторические книги, и романтика, мне все равно – главное, чтобы не бросали детей. Это мой пунктик, я знаю о нем, но никому не позволю залезть мне в душу.

Завтра у нас математика. Говорят – самый страшный экзамен, а мне, наверное, уже все равно. Надо брать себя в руки и жить, но в такие дни у меня нет сил жить. Просто ничего не хочется, разве что плакать, но кому тут поплачешь, стенам? Парни желают только одного, я-то уж знаю, подруги… Все мы тут лицемеры. Лживо улыбаемся, лживо сочувствуем, лживо скорбим. Вокруг только ложь. И я лгу, иначе тут не выжить.