Потерянные боги

Девушку скрутила еще одна схватка, потом еще одна. Вцепившись в простыни, она пережидала боль, но каждая новая схватка была хуже предыдущей. «Господи, – подумала она, – неужели это так и должно быть? Настолько плохо?»

Когда она открыла глаза, рядом была Ламия, а в руках у нее – знакомая черная шкатулка с зельями и кореньями, а еще – корзиночка с какими-то свежесрезанными растениями. Поставив корзинку на тумбочку, Ламия опять ушла, но тут же вернулась с чистыми отрезами ткани и кастрюлей воды, над которой поднимался пар.

Еще несколько быстрых, не таких сильных схваток, а потом Триш показалось, что ее живот скрутило жгутом и не отпускает. У нее вырвался крик.

– Сядь, дитя, – сказала Ламия, пытаясь переместить Триш в сидячее положение.

– Нет! – заорала Триш: малейшее движение усиливало боль.

– Триш, – сказала Ламия мягко, будто она была ее матерью. – Так будет легче. Пожалуйста. Сядь.

С помощью Ламии Триш смогла подтянуться и сесть, опершись спиной об изголовье кровати. Но когда пришла следующая волна схваток, особой разницы – или облегчения – она не почувствовала.

Ламия обмакнула пригоршню листьев в исходящую паром кастрюлю, а потом провела ими по лбу Триш, по шее, по соскам. Она оставила охапку влажных, теплых листьев у Триш на груди; пахли они мятой и черной лакрицей, и почему-то этот запах казался Триш успокаивающим. Пришла следующая схватка, и боль вроде бы никуда не делась, но теперь она казалась какой-то далекой, и Триш обнаружила, что способна сосредоточиться и начать тужиться.

– Она уже выходит, – сказала Ламия взволнованно. – Ты прекрасно справляешься, дитя.

И снова схватки, волнами, одна за другой, без перерыва, все сильнее и сильнее, пока, наконец, Триш уже не начало казаться, что ее сейчас разорвет.

– Я ее вижу! – воскликнула Ламия. – А теперь тужься. Тужься, дитя. Тужься!

И Триш напряглась изо всех сил, вцепившись в простыню, и застонала, потом заорала сквозь стиснутые зубы. И вдруг давление исчезло; будто с живота у нее убрали груз. Она услышала крик, открыла глаза и сквозь пелену слез увидела ее, увидела свою маленькую девочку.

Ламия перерезала пуповину, потом взяла теплые листья и обтерла ими ребенка.

– Ты молодец, – сказала она и положила ребенка Триш на руки, к груди, так, что тот мог взять губами сосок.

Ребенок начал сосать, и в этот момент Триш забыла о Ламии, о демонах, о женщине из церкви, которая мертвая лежала на дорожке, ведущей к дому. В целом мире были только она и ее ребенок. Триш заплакала.

– Моя малышка. Милая моя малышка.

Глава 69

Туман низко стелился над рекой, украдкой выползая на берег; Око-Мать медленно гасло, и тени незаметно захватывали скалистую равнину. Вверху, в облаках, иногда грохотало, но пока не было даже намека на дождь. С того места, где они засели – на вершине скалы – Карлосу было прекрасно видно, как стражник – он был всего один – зажигает факелы над восточными воротами Леты.

– Возвращаются, – сказал Полковник.

Карлос, убрав подзорную трубу, встал, наблюдая, как двое его людей торопливо взбираются вверх по каменистой тропе. Одетые в оборванные плащи, они ничем не отличались от прочих паломников, пришедших к реке.

– Ну? – спросил Карлос.

– Ничего там особенного не происходит, – сказал один из них, отбрасывая с головы капюшон. – Все тот же парад жалких ублюдков, по большей части выживших из ума из-за напитка.

– Да уж, – поддержал его второй. – Это местечко всегда напоминало мне гробницу, а теперь оно вообще кажется полумертвым. Большинство стражи уехало вместе с Господином Хоркосом, а что с ними произошло, мы все знаем.

Карлос кивнул.

– Хоть какие-нибудь признаки, что кто-то знает о Хоркосе? О нападении?

– Да они и понятия ни о чем не имеют. Никакой дополнительной стражи, никаких часовых; мы поговорили с парочкой стражников, так они дуются, что их оставили.

Карлос кивнул.

– Хорошо, именно это я и надеялся услышать.

– Значит, мы готовы? – сказал Полковник.

– Думаю, да, – ответил Карлос, сделав глубокий вдох. – Пора начинать отправлять вниз людей.

Полковник собрал отряд человек в тридцать и тихо заговорил:

– Значит так. Похоже, все идет по плану. Максимум – три человека в группе. Оружие прячем, сливаемся с толпой и, разделившись, входим через разные ворота. Если не знаете, где находится храм Леты, находите того, кто знает. Заходите в храм. Половина из вас нужна мне на балконе. Ожидайте сигнала Карлоса. – Он похлопал по пушке у Карлоса в руках и улыбнулся, показав зубы. – Вы его не пропустите.

Их люди начали спускаться к городу небольшими группками, всякий раз выжидая по несколько минут.

Из каньона выехал всадник, и несколько человек обнажили мечи. Факелов они зажигать не стали, и в темноте трудно было сказать, кто это, пока он не подъехал совсем близко.