Потерянные девушки Рима

Сделав такое открытие, Маркус испытал противоречивые чувства. Он счел это предательством, но почувствовал также неимоверное облегчение, обнаружив, что не он один обладает неким скрытым даром. Хотя он и не знал, что движет соратником-пенитенциарием, сам факт, что за каждым разоблачением стоял служитель Господа, внушал надежду на спасение Лары.

Разве священник оставит девушку умирать, подумал Маркус.

И все же он чувствовал, что нити расследования ускользают из его рук. Приоритетным направлением должна быть студентка, похищенная Джеремией Смитом, а он едва не забыл о ней. Дал себя увлечь ходу событий, надеясь, что во всей этой грандиозной затее найдется место и для Лары. Но тут в ушах у него вновь зазвучали слова последнего послания таинственного пенитенциария, которое тот отправил на электронную почту Пьетро Дзини.

Это делалось и будет делаться.

А что, если все затевалось только затем, чтобы он подобрался как можно ближе к освобождению Лары и потерпел неудачу? И потом жил бы с таким грузом на совести. Определенно, это слишком для его юной, незрелой памяти.

Я должен дойти до конца, выбора нет. Но должен дойти до цели за миг до того, как все кончится. Только так я спасу ей жизнь.

На данный момент он спрятал подальше дурные предчувствия. Надвигалась другая опасность, которую следовало предотвратить.

С. г. 925–31–073.

Код в конце послания объявлял об очередном преступлении, которое осталось безнаказанным. Никто не заплатил за пролитую кровь. Где-то там, в большом мире, кто-то должен был срочно выбирать, оставаться ли жертвой или превратиться в палача.

* * *

После двух месяцев подготовки Маркус спросил у Клементе насчет архива. Он столько слышал об этом хранилище, что очень хотел знать, когда можно будет туда пойти. Однажды вечером, очень поздно, товарищ появился в дверях его мансарды на улице Деи Серпенти и объявил: «Пора».

Маркус следовал за ним по улицам Рима, не задавая вопросов. Часть пути они проехали на автомобиле, потом пошли пешком. Вскоре добрались до старого дома в центре города. Клементе провел его в подвал. Они долго шли по коридору, расписанному фресками, до низкой деревянной двери. Пока Клементе открывал дверь своим ключом, Маркус в смущении озирался вокруг: он чувствовал себя неловко. Оказавшись перед последним рубежом, он вдруг понял, что не готов. К тому же он не думал, что это пустяк – достичь такого уровня. И потом, с того самого момента, когда Маркус услышал о нем впервые, архив внушал ему некоторый страх. На протяжении веков это место получало различные наименования, чарующие или пугающие. Библиотека зла. Память дьявола. Маркус воображал себе переплетение галерей, шкаф за шкафом, полка за полкой, уставленные ровными рядами томов. Огромный лабиринт, в котором легко потеряться или потерять рассудок, если иметь в виду содержимое. Но когда Клементе отворил дверь, Маркус заглянул внутрь и ничего не понял.

Крохотная каморка с голыми стенами без окон, посередине – стул и стол. На столе – папка.

Клементе усадил его, пододвинул документы. То была исповедь человека, который убил одиннадцать раз. Жертвами были девочки. Первое убийство он совершил в возрасте двадцати лет и с тех пор не мог остановиться. Он не мог объяснить, какая темная сила вселялась в его руки, несущие смерть. Что-то необъяснимым образом принуждало его снова и снова повторять ужасные деяния.

Маркус сразу подумал о серийном убийце и спросил у Клементе, остановили ли его в конце концов.

– Да, – успокоил его товарищ. – Только все это происходило более тысячи лет назад.

Маркус всегда полагал, что серийные убийцы – продукт современной эпохи. За последнее столетие человечество сделало огромные успехи в плане этики и морали. Наличие серийных убийц, как и некоторые другие явления, было, по мнению Маркуса, ценой прогресса. Но после прочтения той исповеди ему пришлось разувериться.

С того дня Клементе каждый вечер приводил его в каморку и выкладывал перед ним очередное дело. Очень скоро Маркус начал задаваться вопросом: почему его приводили именно туда? Разве нельзя было приносить папки прямо к нему в мансарду? Ответ, однако, лежал на поверхности. Уединение было необходимо для того, чтобы Маркус самостоятельно усвоил один важный урок.

– Архив – это я сам, – заявил он однажды, обращаясь к Клементе.

И тот подтвердил, что, если не считать потайного места, где хранились материальные свидетельства зла, роль архива исполняли сами пенитенциарии. Каждый знал какую-то его часть, хранил эти знания и нес их в мир.

Но со дня смерти Девока и до вечера в доме Дзини Маркус всегда думал, что он один.

Эта мысль не давала ему покоя, пока он шел по закоулкам еврейского гетто, направляясь к портику Октавии, расположенному позади Большой синагоги. В Древнем Риме там находился храм Юноны Регины, затем Юпитера Статора. Над руинами нависал современный мостик из дерева и стали, с которого открывался прекрасный вид на цирк Фламиния.

Клементе держался обеими руками за перила. Он уже все знал.

– Как его зовут?