Потерянные души

- Ради чего?! - тут же вскинулся Космос. - Ради чего мы рискуем жизнью, Сань? Вот растолкуй ты мне, убогому, ради чего все это?

-Ну, понеслось!.. - фыркнул Пчела. - Что делать? Кто виноват? Пятый сон Веры Павловны...

-А я понять хочу - чего ради? - яростно рявкнул Кос. - За каким хреном вся эта возня?! Где цель, смысл?!.. Ради чего Фил мозги свои по асфальту размазал?! Ради чего мы кровь льем?! Ради бабла? Так его у нас уже столько, что... Ну и что?! Кому от этого радости прибавилось?! Ну скажите - кому?!

Белов молчал. Он и сам не раз и не два задавал себе такие же вопросы, но ответов на них у него не было. Вместо него Космосу ответил Пчела. Он вдруг коротко хохотнул и с ехидцей, нараспев продекламировал:

Килька плавает в томате, Ей в томате хорошо, Только Кос, ядрена матерь, Места в жизни не нашел!

Против ожидания, эта язвительная частушка не добавила масла в огонь. Космос, наоборот, мгновенно успокоился и взглянул на друга - с откровенным сочувствием и даже с жалостью.

-Ты, Пчелка, прост, как кот Матроскин... - вздохнул он. - Одна корова - счастье, две - вдвое больше счастья, три - втрое... Ей-богу, аж зависть берет...

-Слышь ты, сложная натура! - мгновенно вспыхнул Пчела. - Это бизнес, понял?! Наш общий бизнес! И он такой, какой есть! Нравится тебе это или нет, но тащить его нам придется! И чем быстрее твои тупые, закоксованные мозги это усвоят, тем будет лучше для всех нас. И для тебя, между прочим, тоже!

Космос демонстративно отвернулся от вытаращившего глаза Пчелы и, скривив губы, усмехнулся:

-Ну что, Белый, поговорили?.. Доволен?

Его сарказм был понятен. Разговор по душам, на который так рассчитывал Саша, по сути, не состоялся. Но, тем не менее, кое-какие выводы для себя он сделал. Помолчав немного, Белов произнес:

-Вот что я вам скажу, братья... У каждого из вас своя правда. Но правда еще и то, что все мы в одной упряжке. Если будем грызться - вылетим, к чертям собачьим, под откос! И Фил, кстати, понимал это лучше всех... Давайте не забывать, что мы - братья, давайте верить друг другу и держаться вместе! А насчет смысла... Мы найдем его, Кос, слово тебе даю - найдем!..

В палате повисла тишина. Слышно было только попискивание медицинских приборов да чириканье воробьев па подоконнике за окном. Трое друзей, не поднимая глаз, сидели вокруг стола, уставленного почти нетронутой снедью. И хотя недосказанным оставалось еще очень и очень многое, они молчали, потому что говорить не хотелось никому.

Наконец, Белов встал.

- Все, поехали, Томка ждет.

Они ушли, забрав с собой свой бесполезный пока подарок. В палате остался один только Фил. На пороге Саша оглянулся на него и вдруг подумал: а что если Валерка их слышал? Что бы, интересно, он мог им сказать?..

VI

На следующий день, несмотря на позднее возвращение домой от Филатовых, Саша проснулся рано. Глотнув приготовленного на скорую руку крепчайшего кофе, он выложил на кухонный стол свой вчерашний трофей - ежедневник Фила. Этот пухлый, затянутый в коричневую тисненую кожу и перехваченный клапаном на кнопочке органайзер он выпросил накануне у Тамары.

Случайная мысль, посетившая вчера Белова на пороге больничной палаты, неожиданно крепко засела в мозгу и не давала ему покоя всю дорогу до дома друга.

Что мог сказать бы им Фил? Что он вообще думал о непростых отношениях, сложившихся между друзьями в последнее время? Вставали ли перед ним вопросы, подобные тем, что задавал Космос, или же он, наоборот, был всем вполне доволен - как Пчела? К своему стыду, ни о чем таком Саша не имел пи малейшего понятия. И тогда ему вдруг подумалось: а что если у Фила остались какие-нибудь записи? Что если он вел некое подобие дневника?

Это предположение его настолько увлекло, что, очутившись за накрытым хозяйкой дома праздничным столом, Саша едва смог дождаться удобного момента, чтобы расспросить Тамару о записях ее мужа.

Поначалу Тамара никак не могла попять, что, собственно, Белову нужно. Он спрашивал ее о дневниках Фила, но никаких дневников, насколько она знала, ее Валера не вел. Но Саша был странно настойчив, и Тамаре пришлось, покопавшись в кабинете мужа, отдать ему этот старый ежедневник - единственное, что, пусть и с натяжкой, можно было принять за дневник.

Теперь коричневый блокнот Фила лежал перед Беловым, и Саша не без волнения открыл его. Первое, что он там увидел, была стопочка каких-то бумаг. Он мельком их просмотрел - в основном это были счета и накладные на всевозможный реквизит для киносъемок. Но одна из бумажек его заинтересовала всерьез. Это была долговая расписка па сто тысяч долларов, выданная Филу самим Кордоном. Находка могла пригодиться, и Саша переложил небрежно сложенную вчетверо бумажку к себе в портфель.

Почерк у Фила был просто ужасный, его короткие заметки на страницах блокнота больше походили на какую-то криптографию, Белов разбирал их с огромным трудом. Те немногие записи, что ему удавалось прочесть с хода, относились, по всей видимости, к съемкам его последнего фильма.

"28.09 - д. прибыть латы и мечи из Златоуста. Посмотреть и примерить обяз-но. Плащи?"...