Потерянные души

Может быть, прямо сейчас и поехать в Файеттвиль, там есть хороший тату-салон. Стив затушил косяк - будет заначка, - убрал его в карман и вышел из кабинки. Он прошел через главный зал к бару, ища глазами Духа. Сейчас они соберут аппаратуру И поедут в Файеттвиль. Но Духа опять нигде не было. Зато Стив заметил девушку у бара, которая о чем-то болтала с Терри, девушку с длинными золотисто-рыжими волосами и в старомодной шляпке с вуалькой; девушку с жестким красивым лицом. Девушку, которая при разговоре непрестанно жестикулировала руками - руками, испачканными в краске и утонченно некрасивыми. В правой руке она держала дымящуюся сигарету. "Camel".

На её безымянном пальце тускло поблескивало кольцо. Стиву было не видно, что это за кольцо, но он знал и так. Два переплетенных серебряных сердца с сердцевинками из бирюзы. Он сам подарил ей это кольцо. И она по-прежнему его носила.

Энн пришла на его концерт.

Стив хотел было скрыться обратно в сортире - на случай, если она обернется. Но тут она поднесла руку к шее - Стив хорошо помнил этот её характерный жест - и на секунду приподняла волосы над затылком. Лацкан её черного пиджака слегка оттопырился. Под пиджаком на ней был черный кружевной топик. Стив увидел краешек её груди и золотисто-каштановые волоски у неё в подмышке.

Стив помнил, как он удивился, когда они только начали встречаться - в выпускном классе средней школы, - когда она была для него просто Энн Брансби-Смит, симпатичная рыжая девочка из его класса по психологии. До неё у него не было девушки с волосами в подмышках. Это казалось необычным и даже где-то извращенным, но совсем не противным. К тому же небритые подмышки как-то странно сочетались с её черными свитерами с неизменно высокими воротами и черным беретом, натянутым на уши.

- Девушкам-художницам запрещается брить подмышки, - сказала она ему в первую ночь. Стив только молча взглянул на нее. Он лежал на спине на диване, а она сидела на нем верхом, широко расставив ноги. Ее джинсы были ещё застегнуты, но рубашку она уже сняла, и её длинные волосы щекотали ему грудь. Он не знал, шутит она или нет, но ему было все равно - он уже запустил руку ей в лифчик, и её сосок у него под пальцами был твердым, как леденец. Через пару минут он обнаружил, что она надушила волосы у себя под мышками, и с этого мига его уже не беспокоило, что она там не бреется.

До теперешнего момента. Когда он увидел её небритую подмышку, его прошибло такое пронзительное желание и чувство горького одиночества, что он едва не подавился пивом. Он подумал о том, как ему было хреново все эти месяцы без нее. Даже музыка не доставляла ему удовольствия; впечатление было такое, что Энн проникла во все их песни. Даже выпивка не доставляла ему удовольствия - когда он напивался, он принимался жалеть себя, проклинать Энн, горько рыдать над пивом и швырять об стену вещи, которые ему подарила Энн. Его от всего тошнило: от работы в музыкальном магазине, от чтения, от навязчивых снов. Только когда рядом был Дух, ему становилось немного легче. Но Дух не мог быть с ним все время, хотя он частенько приходил к Стиву в комнату, когда тот не мог заснуть в два часа ночи, и сидел с ним в темноте. Да, Дух много делал для Стива, но даже Дух не мог сделать всего. Он не мог превратиться в Энн с её запахом краски, и духов "Чайная роза", и дыма "Camel", с её влекущим податливым телом.

Стив обошел бар и приблизился к Энн сзади (Да, сзади, - тут же встрял внутренний голос, - я помню, как вам это нравилось, но было много других, очень даже приятных поз; но Стив приказал ему заткнуться). Она что-то сказала Терри, и тот глубокомысленно кивнул и взглянул на Стива поверх её плеча, вопросительно приподняв бровь. Стив пожал плечами и протянул руку, чтобы прикоснуться к Энн.

В этот момент Ар-Джей приподнял голову и умиленно взглянул на них мутными глазами.

- Привет, Энн! - сказал он. - Привет, Стив! Вы теперь снова вместе или как?

Энн напряглась. Потом она резко обернулась, и мягкая золотисто-рыжая прядь хлестнула Стива по лицу. Их взгляды встретились, и на миг глаза Энн вспыхнули жгучим огнем. В этом огне были все ночи - все их ночи. Безумные, влажные от любви ночи, когда они не могли насытиться друг другом. Тихие ночи с пивом на крыльце в компании Духа, который всегда чувствовал, когда надо остаться сидеть за полночь, а когда надо уйти спать пораньше. Ночи, когда они просто лежали на кровати у Стива, в комнате, залитой лунным светом - тогда ещё у него на стенах не было никаких разворотов из "Penthouse", - а за окном проходила жизнь, и им не было надобности бросаться за ней вдогонку, потому что они были вместе и этого было достаточно.

Все эти ночи и другие ночи на грани срыва, когда они говорили друг другу такие слова, которые потом не возьмешь назад, когда они даже не соображали, что они говорят.

- Я понимаю, куда уж мне конкурировать с выпивкой, - сказала она в одну из таких горьких ночей. А он ответил:

- Ну да, ты не столь хороша.

Но это было ничто...