Потерянные ключи

Про квартиру я написал Ксении Георгиевне с большой осторожностью: кто знает, какой бэк-граунд у них с Тасей по этой теме. Квартира, насколько я знал, оформлена на них пополам. Мама, правда, никогда не выражала желания жить в Питере. С тех пор, как ее еще в бог знает каком советском году распределили после института в их далекую область, она отрезала связи с родиной навсегда. Разве что из дочернего долга приезжала проведывать свою мать, тасину бабушку. Но, кажется, существовали еще какие-то родственники, с которыми Тася поддерживала шапочное знакомство – какая-то племянница ее бабушки и ее дети. Стало быть, тасины троюродные братья\сестры. Они жили не в Питере, но где-то недалеко – в Новгороде или Пскове, я забыл. Еще была двоюродная сестра, это уже по отцу, в том же городе, откуда Тася родом. Помнится, я слышал отголоски беседы, где Ксения Георгиевна намекала Тасе, что хорошо бы принять у себя эту Оленьку, которая, разумеется, тоже не прочь была бы перебраться в Питер (как и вся молодежь в их городе). Тася впрямую не отказывала (для нее было чрезвычайно важно не прослыть жадиной), но всячески пыталась отсрочить момент наезда постояльцев. Не знаю, чем все кончилось, но больше при мне эта тема не возобновлялась. И вот сейчас я решил попытать удачи именно в той стороне. И она улыбнулась!

Оленька, конечно, будет очень рада. Сейчас она работает на ресепшне в салоне красоты за какую-то совершенно смешную зарплату. Она уже не раз наводила справки по поводу работы в Питере, но необходимость платить за жилье ее останавливала. Но теперь, раз квартира освобождается….. Чуть позже, уже после разговора мамы с Олей, ее намерения были подтверждены. Затем в переписке возникла и она сама, полная благодарных восторгов. Как жаль, конечно, что мы не сможем довести праздник благотворительности до конца и сделать Оле временную прописку. Ведь Тасе нужно уехать как можно скорее: работодатель Артема торопит. Ничего-ничего, Оля прописку купит. В области. Она уже выясняет этот вопрос. К тому же, к ней, наверное, приедет ее молодой человек, вдвоем это будет проще….

Ну вот, все и разрешилось. Теперь тем более назад пути нет. Точнее, есть, но с перспективой жить в одной квартире с Олей и ее молодым человеком. Отныне я заинтересован в том, чтобы мы с НТ не возвращались в Питер как можно дольше. Итак, один комплект ключей будет передан костиной маме для последующей передаче Оле. Вероятно, она соберется недели за две: по удивительному совпадению, ей на своем ресепшне тоже нечего терять.

Рассчитывая, что Ксения Георгиевна достаточно отвлеклась на эвакуацию Оленьки в Питер и утратила бдительность касаемо собственной дочери, я (Тася) «вспомнил» что и на Севере звонить по телефону не получится. Иначе, как ты понимаешь, будет страшно дорого. Да и связь с перебоями. Да, вот еще – «Вконтакте» там нет, но есть электронная почта. Как жаль, что ты не настроила у себя «Скайп», лицемерно сокрушался я. Ну ничего, вот тебе еще видеоролик про нас с Артемом. (Сидим за столом и поедаем салатик из крабовых палочек). Мама довольна, никаких лишних мыслей у нее нет. Как все-таки удачно, что НТ в целом похожа на ее дочь. Хотя я, будь на ее месте, сразу бы увидел разницу. А может, я просто преувеличиваю материнскую чуткость? Вот что я об этом думаю: когда дети вырастают и уезжают, когда исчезает т.н. «непрерывный эмоциональный контакт», родители перестают видеть в нас сложносоставных людей (впрочем, не факт, что видели раньше). Мы превращаемся в некий обобщенный символ ребенка – сына или дочери. Во многом он составлен из образов прошлого, когда мы были детьми. Сверху нанесено несколько схематичных мазков из настоящего – и все. У ребенка-символа есть определенные обязанности – выполнять сыновий долг, регулярно обмениваться с матерью дежурными банальностями. Внутреннее содержание друг друга ни одну из сторон такого общения, как правило, не интересует. Пока родитель не постареет настолько, что ему волей-неволей потребуется большее сближение, мы будем оставаться друг для друга одномерными объектами. Мою маму это, пожалуй, вполне устраивает. Кто-то из матерей хочет, чтобы их символ-ребенок играл свою роль более эмоционально (думаю, во избежание проблем это желание лучше уважить).

В отличие от Ксении Георгиевны, НТ оказалась внимательной.

– Это опять для Таси? – спросила она, когда я попросил ее попозировать со мной и с салатиком перед камерой. – Ей понравилось на нас смотреть?

– Нет. Теперь это для моей мамы. Она хочет посмотреть на мою невесту. Только салат я не буду снимать вблизи, если позволишь…. Отодвинь его вот туда. Да. Потому что маме эта нарезка может показаться слишком крупной и испортить твою репутацию в ее глазах…

На самом деле, моя мама в разговоре ограничилась вопросом, едет ли со мной Тася и решен ли вопрос с жильем. Ей и в голову не пришло бы посмотреть на салатик. Знай НТ меня лучше, ей бы эта шутка показалась чересчур натянутой. К счастью, она мало меня знает.