Потерянные ключи

И правда, я совсем забыл о печке. Дрова едва тлели, а до оптимального уровня тепла было еще далеко. Я принялся реанимировать горение.

– Благо, вы перед отъездом очень предусмотрительно познакомили меня с Ниной Михайловной, вашей замечательной соседкой, которая одним своим существованием опровергает унылые рассуждения об атомарности общества. Николай уже в который раз воспользовался ее социальной активностью – первый раз, когда показывал себя Тасе через глазок, а второй раз – для операции с листком. Тот ящик, что находится под вашим, принадлежит именно ее квартире. Я позвонил, поздоровался и попросил помочь мне достать «завалившееся» письмо. Добрая женщина весьма удивилась, потому что раньше письма в этом зазоре никогда не застревали. Я с ней полностью согласен, потому что вероятность этого сравнима с падением монеты на ребро…

– Значит…

– Значит, его специально туда засунули. Причем сделать это при закрытом ящике никак нельзя. То есть ящик открывали.

– Выходит, Николай его сунул туда еще до всего ЭТОГО, когда значился другом Таси… Какая, однако, сложная композиция: подложить заранее письмо с прицелом, чтобы потом сообщить об этом Тасе – нет, уже НТ, в расчете, что она расскажет об этом мне… Или кому-то еще, кто столь же пытлив, как ты, и раскроет его замысел. Ничего себе! Погоди… так ты вытащил письмо? Оно – у тебя?

Костя, как мог, постарался избегнуть пафосного жеста, но он поневоле вышел таким – он достал из клапана рюкзачка листок и протянул мне. Я схватил его. Он был пустой, за исключением адреса какой-то «вконтактовой» записи, написанный от руки вверху.

– Ты набрал эту запись?

Костя, подобно волшебнику, вынимающему из шляпы все новые чудеса, молча передал мне планшет с уже открытой записью. От имени некоего «Кони Мельхиорового» (на аватарке была архивное черно-белое фото импозантного господина в шляпе; если мне не изменяет память, это Хармс) предлагался за тысячу рублей какой-то простенький планшет. Я взглянул на Костю.

– Для рекламного хода выглядит архинеэффективно, – сказал он. – Значит, цель – другая. Я обследовал аккаунт. Похоже было на какого-то глупого школьника, приторговывающего компьютерным барахлом. Страница, видимо, давняя и настоящая: фильмы-боевики, компьютерные игры, комиксы, скабрезные шутки – всего довольно много. Если и искусственная страница, то стиль выдержан качественно… Короче. Я написал по объявлению и попросил приехать посмотреть планшет.

– И?

– Приехал. И увидел вот это. – Костя снова открыл видео.

Я задумался. Но стоило мне открыть рот, чтобы задать вопрос, как Костя перебил:

– Да, разумеется. Это первое, что пришло мне в голову. Что он прикидывается. Но я убедился – нет. Невозможно. Сейчас это действительно жалкое пустое существо, просиживающее сутками за компьютерными играми и живущее перепродажей подержанных гаджетов. И никаких подводных камней.

– Но он сам спланировал «наводку» на себя…

– Тогда он еще был Николаем. Очевидно, метаморфоза произошла с ним недавно.

– Значит, его «стер» кто-то другой? Выходит, Николай – тоже жертва? – я пытался соображать. – Нет, нет, погоди, самая правдоподобная мысль, которая тут может быть – что это обман. Он заманил тебя (точнее, он думал, что это буду я) к себе специально, чтобы закрыть вопрос о своей причастности. Он ведь не знал, что нам будет все равно – или почти все равно – и мы уедем. Он на всякий случай решил себя обезопасить!

Я взял у Кости телефон и залез на страницу Мельхиорового. Прокрутил вниз ленту событий.

– Смотри, он продавал смартфоны еще месяц назад, вот! И вот, как можешь видеть – в течение всего ближайшего прошлого он был такой же пустышкой. Контент соответствующий. Никакого Николая с его высокими культурными запросами там и близко нет. Слушай, а может это не его страница?

Костя взял у меня телефон и открыл раздел фотографий. Нет, невозможно! Там были изображения Николая! Причем не свежевставленные, а старые – годичной и более давности. Выходит, подлог исключался, если только не вооружиться любимой версией НТ о перебивке дат.

– Это точно его страница, – резюмировал Костя. – Правда, я не исключаю возможности, что она была создана специально для публичного доступа – для аудитории его типичных покупателей. Свою другую сторону он здесь не показывает. Но раньше она хотя бы была, эта другая сторона, а теперь ее нет. Исчезла. Он сам превратился в свою публичную страницу.

Я не знал, что думать.

– Он что-то помнит о себе прошлом?

– Ну как сказать. Когда я втерся к нему в доверие – для этого пришлось купить у него совершенно ненужный мне планшет, а еще бесплатно оказать услугу по ремонту компа – я пытался наводить его на разговор о Тасе и Елене.

– И он сделал вид, что таких не знает?