Потерянные мемуары Джейн Остин

— Да, но это саутгемптонские бризы. Здешние морские купания не идут ни в какое сравнение с купаниями в Лайме — лично я и ноги мочить не стану в саутгемптонской воде. К тому же это город с восемью тысячами жителей, а Лайм всего лишь деревня.

— Ты забываешь летние толпы.

— Все равно. Я предложил бы Брайтон, но в настоящее время он мне не по карману, вдобавок я знаю, как ты любишь Лайм. Прошло три года с нашей последней поездки. С тех пор я никогда не видел тебя такой счастливой. Я хочу увезти туда сестру и помочь ей вновь обрести улыбку, которая давным-давно пропала.

Я любила Лайм. Я внезапно представила, как шагаю вдоль его милой маленькой бухты к Кобу, восхищаясь ярким галечным берегом, искрящимися волнами и величественными утесами. И все же я покачала головой.

— Сейчас мы нужны Мэри. Фрэнк через неделю уходит в море. Мы не можем оставить ее.

— У нее есть матушка, и Кассандра, и Марта.

«Несомненно», — подумала я.

Предложение было крайне заманчивым, и неожиданно я поняла, что с огромным удовольствием приму его.

— Но как мне оставить родных ради отдыха в Лайме? А как же Элиза? Твои дела? Разве ты можешь уехать так надолго?

— Я и не собираюсь уезжать надолго. На неделю, в крайнем случае на две. Элиза меня одобрит. Только подумай! Мы будем подолгу гулять. Купаться каждый божий день. Заведем новых знакомых и составим им восхитительную компанию в бальном зале. Здесь ты вынуждена вращаться в одном и том же обществе день за днем. У тебя нет времени на себя, нет отдыха от вопящего ребенка.

— Мэри-Джейн — прелестное дитя, — возразила я. — Полагаю, во вторник выдался целый час, когда она ни слезинки не проронила.

Генри засмеялся. По моему лицу он понял, что убеждать меня больше не требуется.

Несколькими днями позже, после небогатого событиями путешествия, я глядела в окно кареты Генри со счастливым предвкушением. Мы проехали через оживленную деревушку Верхний Лайм, спустились по длинному скалистому склону в сам Лайм и очутились наконец на круто забиравшей вниз главной его улице.

Я писала о Лайме в предыдущих дневниках и, возможно, вновь нарисую его портрет в книге, над которой сейчас работаю,[13] но все же рискну повториться ради удовольствия, которое город неизменно доставлял мне в каждое его посещение.

Лайм, возможно, не столь фешенебелен, как Брайтон или Уэймут, но тому, кто ищет исцеления утомленного или израненного духа в комнатах, не предназначенных для подрыва его благосостояния, морской воздух, приятное общество и восхитительный вид сего скромного городка, несомненно, весьма поправят здоровье. Очарование Лайма никак не связано с архитектурой, лишь с его примечательным расположением у моря. Прелестная бухта образована чем-то вроде грубого мола, называемого Кобом, за которым могут спокойно стоять корабли и по которому приятно гулять в хорошую погоду.

В предыдущие наши приезды, продолжительностью месяц и более, отец с матерью всегда снимали коттедж. Поскольку в этот раз нас было всего двое и задерживаться в Лайме мы не собирались, то мы предпочли пансион в изящном старинном домике в верхней части города. Хозяйкой его оказалась крупная краснолицая веселая женщина, которую весьма уместно звали миссис Стаут.[14]

— Я полагаю, вам здесь понравится, — сказала миссис Стаут, распахнув окно в моей комнате и впустив прохладный свежий ветерок.

Я долго стояла, точно прикованная к месту, с удовольствием созерцая открывавшийся прелестный вид: крыши домов и веревки с сохнущим бельем, улицы, плавно спускающиеся к гавани, и море, которое танцевало и искрилось в летнем сиянии клонящегося к закату дня.

— Можете покушать здесь, если захотите, или поужинать в «Королевском льве», хотя у них довольно много посетителей в это время года.

Мы с радостью приняли предложение миссис Стаут поесть в комнатах, поскольку прибыли довольно поздно, и рано удалились спать.

Проснувшись на следующее утро, мы обнаружили, что в ярко-голубом небе, полном пушистых облачков, светит веселое июльское солнце. Я ощутила такой прилив волнения в ожидании дневных прогулок, что, боюсь, уделила крайне мало времени продумыванию своего наряда. Женщины более богатые, должно быть, содрогнулись бы при мысли попасться на глаза в чем-то ином, нежели в новом, укороченном курортном платье — такие платья открывали лодыжки и не так давно повсеместно вошли в моду. Я же считала их весьма уродливыми и ни за что бы не стала носить, даже если бы их бесплатно раздавали на побережье.