Потерянные сердца

Мне странно это слышать, учитывая, как тяжело даются эти две сотни миль большинству семей. Дождливая, ветреная, бесконечная дорога. Мне жаль эту женщину. Ей многое предстоит пережить.

– Папа говорит, до Калифорнии две тысячи миль, – печально вздыхает Уайатт.

Я киваю. Все семейство смотрит на меня, задрав подбородки и широко раскрыв глаза, ожидая, что я скажу что-нибудь еще. Странные они. Я тут же мысленно поправляю себя: нет, не странные. Искренние. Прямолинейные. Они не опускают глаза, не сторонятся меня, не боятся, что их увидят рядом со мной.

– Вот мы и снова встретились, мистер Лоури, – раздается чей-то веселый голос.

Наоми Мэй, сжимая в руках коричневый бумажный сверток, пересекает изрытую колеями улицу, ловко уворачиваясь от прохожих и лошадей. Я отвожу взгляд, когда она останавливается рядом со мной, будто мы старые друзья. Она не пытается взять меня под руку или как-то еще коснуться меня, как делают некоторые женщины – те, у которых невинное личико, а на уме одно коварство.

– Мисс Мэй, – говорю я.

У меня вдруг перехватывает дыхание.

– Она миссис Колдуэлл, мистер Лоури, – тут же поправляет меня Уэбб. – Но мы просто зовем ее Наоми.

У меня внутри все обрывается, но я стараюсь не обращать на это внимания и отступаю на шаг, переводя взгляд на миссис Мэй.

– Когда вы переправляетесь? – спрашиваю я, глядя только на нее.

– Очередь такая длинная… Но, кажется, мистер Мэй договорился, чтобы нас переправили на барке.

Морщинка между бровями миссис Мэй становится глубже.

– Я вчера видел, как лодка перевернулась, мистер Лоури! И повозка, и люди – все в воду попадали! – Судя по голосу, Уэбб был в восторге от зрелища.

– Не пытайтесь переправиться на барках. Если у вас нет никого, кто хорошо знает реку, не гоните животных вплавь. Отправляйтесь к парому Деккера. Туда не так-то просто пробраться сквозь деревья, зато на том берегу есть пастбище и место, где вы сможете подождать, пока переправится весь караван. И еще торговый пост Уайтхэда на случай, если нужно будет что-нибудь докупить, – объясняю я.

– Я скажу мужу. Спасибо вам, мистер Лоури.

– А вы тоже будете переправляться на пароме, мистер Лоури? – встревает Наоми.

– Я перегоню мулов вплавь прямо здесь, но потом буду помогать мистеру Эбботту у торгового поста.

Упрямо не глядя на нее, я отступаю еще на несколько шагов, не желая задерживаться надолго. Я взволнован, а ее присутствие лишь усиливает мое волнение.

– Тогда увидимся на месте, мистер Лоури, – говорит миссис Мэй, слегка склонив голову.

Я в ответ приподнимаю шляпу. Все семейство провожает меня взглядом.

* * *

Дженни дремлет у большого окна. Мягкие лучи заходящего солнца проникают внутрь сквозь легкие белые занавески, которыми задернуты широкие стекла. На коленях у нее раскрыта Библия. Ладони Дженни лежат поверх страниц, как будто она не спит, а внемлет откровению, которое несут ей строки Писания. На свету морщинки, покрывающие ее кожу, исчезают, и на мгновение она кажется мне намного моложе своих сорока пяти лет. Мой отец на пятнадцать лет старше нее, но о разнице в возрасте легко забыть, ведь я никогда не знал их по отдельности. Услышав мои шаги, Дженни резко открывает глаза, захлопывает Библию и встает, откладывая книгу в сторону.

– Джон Лоури, – говорит она вместо приветствия.

– Дженни. – Я, как положено, снял шляпу, прежде чем войти.

Взгляд Дженни останавливается на моей непокрытой голове.

– Тебя пора подстричь, – объявляет она, как будто только что заметила, а не послала за мной отца.

– Я уеду сегодня вечером, – невпопад говорю я, намекая, что надолго не задержусь.

– Что?

– Перегоню мулов вечером и встану лагерем на другом берегу. Если отложу до утра, то зря потрачу время, дожидаясь, пока все обсохнут. – Я не планировал так делать, но слова сыплются сами собой, как будто я все продумал заранее.

– Значит, отправляешься сегодня? А как же сестры? Они захотят с тобой попрощаться.

– Меня не будет четыре недели… Может, пять, не больше. Зачем нам прощаться? – Только долгих проводов мне не хватало.

Дженни ведет меня через безупречно чистую кухню к заднему крыльцу, которое выходит на пастбище за отцовскими конюшнями. На травке пасутся кобылы вместе с жеребятами. За последние недели их родилось десять штук – десять мулов Лоури, которые пойдут на продажу следующей весной. Но именно кобылы заставляют меня залюбоваться. Некоторые заводчики скрещивают своих лучших ослов с посредственными лошадьми, и зря. Мой отец говорит: «Все зависит от кобылы. Самые лучшие мулы рождаются у самых лучших лошадей. Осел тоже важен, но главное – это хорошая кобыла». Пока выходит, что он прав.