Потерянные в прямом эфире

— Меня взяли, потому что Богомолову так удобно было. Он понимал, что, не имея других вариантов, я буду вкалывать за десятерых и заглядывать ему в рот. Чем не достойная мотивация для утопающего?

Я поморщилась, что-то такое было в его словах… безысходное.

— Короче, я оправился от той истории настолько, насколько смог. И я действительно считаю, что справился с этим, только Слава с Региной всё не могут отделаться от привычки спасать меня.

Провела языком по зубам, вроде как удовлетворённо кивнув головой. Но на самом деле был ещё один вопрос, не дававший мне покоя, и Игорь это заметил:

— Ну давай, спрашивай. Если устраивать эмоциональный стриптиз, то уж полностью.

— После всего того, что случилось… Зачем ты решился на… интрижку со мной? У тебя уже были последствия от отношений на работе.

Он усмехнулся и даже немного расслабился.

— А здесь всё просто. Ты мне понравилась. По-настоящему понравилась. Помнишь тот день, когда ты разгромила компьютер в офисе? У меня ещё встал на тебя. Я не врал, когда говорил, что со мной такого давно не было. А ты достоверно отбивалась от меня, заявляя, что тебе не нужны никакие отношения. И я подумал, что у нас с тобой может случиться замечательный летний роман.

— Мда, случился…

— Но знаешь, — Игорь заглянул мне в глаза и неожиданно коснулся моей щеки, — как бы оно ни было, я ни о чём не жалею.

***

Эту ночь мы провели вместе, без интима, просто лёжа под одним одеялом. Он держался за мой живот, а я прижималась лбом к его плечу.

***

С этого памятного момента Вячеслав Макаров стал частым гостем у нас. Иногда мне казалось, что он просто не мог пережить того факта, что целых полгода был не в курсе личной жизни друга. Но стоит отдать должное, товарищ из него вышел неплохой, по крайней мере для Ключевского. Искренне  заботясь о своём приятеле, он честно выполнял свою миссию: стандартно раз в неделю появлялся на пороге нашего дома, смеряя меня оценивающим взглядом, словно прикидывая в голове, насколько глубоко я успела всадить свои коготки в «бедного» Игоря Валерьевича. Игорю это казалось забавным, а вот меня бесило. Славе даже ничего говорить не надо было, я и так видела все его подозрения насквозь. Выходило, что мне опять нужно было оправдываться, а ведь, окончательно разорвав отношения с матерью и отчимом, я надеялась, что с этой стороной моей жизни покончено. Но если отчиму даже в свои самые безбашенные годы я сказать ничего не могла, то само присутствие Макарова становилось тем ещё вызовом.

Ладно, признаюсь честно, по большей части все наши конфликты начинались с моей подачи — в остротах, подколках и раздувании проблем из ничего я была мастер.

— И чего ты к нему цепляешься? — не выдержал однажды Игорь. — Хочешь, скажу Славке, чтобы не приходил?

— Ага, — вспыхнула я, — чтобы он окончательно уверился, что я тебя в свои сети захватила.

— А ты не захватила? — усмехнулся Игорь, явно не принимая всерьёз мои опасения.

— Я вообще молчать могу, — разобиделась вконец.

Ключевский беспомощно закатил глаза и обнял меня.

— Мы с тобой ссоримся, как супружеская пара, прожившая в браке лет двадцать.

— Чур меня, — фыркнула, потеплев от его внимания.

— Ну-ну, вот куплю тебе скалку и бигуди…

— И фартук, — добавила я. — Ещё фартук нужен, ну, такой… мукой заляпанный.

— Будет тебе фартук.

***

Шёл конец седьмого месяца моей беременности, и временами гормоны продолжали чудить, вынуждая реагировать на многие вещи чересчур эмоционально. Ибо чем ещё объяснить мои слёзы умиления, когда Игорь в качестве шутки таки притащил мне фартук с ромашками?

Чем меньше оставалось времени до родов, тем нервознее я становилась. Мне всё ещё было непросто смириться со своим положением, и неопределённость будущих перспектив вызывала во мне лишь острые приступы паники, с которыми нужно было что-то делать и куда-то выплёскивать.

Возможно, именно поэтому я с таким упоением продолжала выяснять отношения с рыжим Макаровым и с безрассудной готовностью отвечала на все скандалы Ольги Вениаминовны. Ведь это было куда проще — злиться на них, — чем переживать всю ту тревогу, что бушевала у меня на душе. Но тогда я этого не понимала.

Наши отношения с Игорем приняли странный поворот: они стали размереннее и спокойнее, я вроде как перестала обижаться на него из-за того, что он не способен полюбить меня. Но ведь это не означало, что мне этого не хотелось.

Однажды я не утерпела и спросила:

— Почему ты уверен, что этот ребёнок — твой?

Он оторвался от монитора ноутбука и изогнул бровь:

— Но он же мой, — даже не берусь сказать, что это было: вопрос или утверждение.

— Твой, — кивнула я головой. — Просто ты никогда об этом не спрашивал.

— Просто если бы это было не так, ты бы мне сказала.

Моя челюсть самым натуральным образом отвалилась вниз.

— То есть ты настолько доверяешь мне?

— Да.

Вот так вот просто.

Игорь сумел поставить меня в абсолютный тупик всего лишь двумя буквами.