Потерянные в прямом эфире

Сегодня нас ждал очередной парк. На улице дул лёгкий весенний ветерок, солнце светило ярко, и я была готова просто бродить по тропинкам, наслаждаясь сменой декораций, но Ключевский, нёсший автолюльку с Арсением, уверенным шагом вёл нас вглубь парка. Вокруг было многолюдно, нас обгоняли семьи с детьми, наводя на мысль о празднике. Но, верная себе, вопросов я не задавала.

А потом перед нами открылась огромная поляна, заставленная палатками и пластиковой мебелью и разделенная на «секции» лентами, привязанными к колышкам. Людей здесь собралось ещё больше. Но главными были не они. Собаки. Они находились повсюду. Маленькие, большие, лохматые, лысые, с висячими ушами, крючковатыми хвостами или же вовсе без них, рыжие, чёрные, белые, громкие, тихие…

Я застыла на месте, открыв рот.

— Выставка собак, — торжественно объявил Игорь, наслаждаясь моей реакцией.

— Вижу, — только и смогла выдавить из себя. Столько животных в одном месте до селе мне не встречалось.

— Мы с тобой в прошлый раз зацепились на собачью тему, и я решил, что, возможно, тебе будет интересно.

В горле запершило, поэтому я молча кивнула головой.

— И что, можно ходить тут? — с непривычной робостью уточнила я.

— Можно, —  мягко усмехнулся он. — Ходить, смотреть, общаться, трогать… Но последнее всё же с разрешения хозяев.

— Угу.

Я бы, наверное, так и осталась стоять там, в стороне от праздника жизни, если бы Ключевский не коснулся моей ладони. Поначалу несколько отрешённо бродила средь толпы и с любопытством разглядывала разные породы собак, не решаясь подойти ближе. Мне было любопытно. Игорь держался рядом, нося за собой люльку с нашим спящим сыном.

— У вас были когда-нибудь домашние животные?

Мотнула головой, но, наткнувшись на его удивлённый взгляд, пояснила:

— У моего отчима аллергия на всё живое, а нам с бабушкой было… не до этого. 

Позже, когда Арсению надоело изображать из себя послушного мальчика, он затребовал срочного внимания к своей персоне.

Подхватив детёныша на руки и прижав его к своей грудной клетке, я немного оторвалась от Ключевского, которому досталась участь таскать детскую люльку. Меня не покидало ощущение, что он ждёт от меня чего-то. Например, что начну скакать меж собак и лезть к ним обниматься, а я даже не рисковала их погладить. Мой опыт общения с живностью сводился к минимуму. Куда проще  было прятаться за необходимость заниматься ребёнком, чем признаваться ещё и в этом.

В какой-то момент мы всё же потеряли друг друга из вида. Я стояла посреди одной из площадок и крутила головой по сторонам в поисках Игоря. Арсений кряхтел, явно в скором времени планируя заплакать. И тут вдруг кто-то коснулся моего бедра. Подпрыгивать не стала, ребёнок же у меня, медленно развернувшись на месте, я уставилась в чёрные глаза колли, которая занималась тем, что обнюхивала штанину моих джинс.

 — Она не кусается, — успокоила женщина, стоящая в метре от нас. — Погладьте.

— У меня ребёнок.

— Не бойтесь, Долли уже троих вырастила, — хитро улыбнулась хозяйка, — она знает, что такое младенцы.

Я ещё раз заглянула в бездонные собачьи глаза и словно под гипнозом присела перед ней на корточки. Чёрный влажный нос оказался на уровне моего лица. Сердце чуть быстрее застучало в груди. Арсений закряхтел ещё сильнее, я перехватила его одной рукой, закрывая со стороны от зверюги, а другой… не удержалась и погладила рыжее лохматое ухо. Оно было таким красивым, в обрамлении тёмной шерсти. Сложно было представить, что природа создала такое совершенство.

Сенька завертел головой, явно пытаясь найти конкурента за материнское внимание.

 — Ты же его не тронешь? — нелепо уточнила я у Долли, на что та забавно чихнула, а я расценила это как «да».

Развернув Арсения лицом к колли, я затаила дыхание. Не могла объяснить свой поступок ничем иным, кроме как помешательством и собачьим гипнозом.

— Что ты творишь, Бодрова?

— Даю своему ребёнку то, чего была лишена сама.

Долли смешно зашевелила носом, обнюхивая нас. Арсений заворожённо замер, даже кулак сосать перестал, а ведь в последнее время это было его любимое занятие.

— Это собака, — начала я делиться с мелким, повернувшись к нему, — её зовут Долли, смотри какая она краси…

Договорить мне не дала сама колли, сделав ход конём — лизнув меня шершавым языком в щёку. Моё лицо удивлённо вытянулось, и случилось невероятное: Сенька засмеялся. Впервые. Чётко. Громко.

И я шмякнулась на попу, не от шока, специально, чтобы можно было сидеть на траве и смотреть, как мой мальчик радуется таким вот мелочам.

Умница Долли издала радостный «гав» и для закрепления эффекта лизнула в нос ещё и детёныша. Сеня скривился, но не заплакал, и я, сама того не замечая, расплылась в улыбке от уха до уха.

Собака, оставшаяся довольной сотворённым, отскочила назад и, припав на передние лапы, отклячила попу и активно завиляла хвостом. Сенька улыбался, а я уткнулась ему за ушко и просто… старалась не разреветься от неожиданного счастья. Такого простого и настоящего.