Потерянные в прямом эфире

Гарипова Татьяна Викторовна — директор гимназии — восседала в своём кожанном кресле (похоже, и вправду хорошая гимназия, как минимум — успешная) и предельно скрупулезно изучала мой паспорт, то и дело сверяясь с копией свидетельства о рождении Арсения, где в графе «мать» значилось моё имя. Сам виновник мероприятия сидел рядом со мной на соседнем стуле и смотрел на всех волком, выпятив нижнюю губу. Мой настрой был менее воинственным. Откинувшись на спинку стула, я играла в гляделки с Анной Сергеевной, которая решила поучаствовать в нашем собрании, обосновав своё присутствие тем, что пока Ирина Николаевна (классный руководитель Арсения) на больничном, она исполняет её обязанности. Мило. Не знаю, что именно она пыталась до меня донести, скорее всего, своё вежливо-интеллигентное пожелание исчезнуть мне с лица земли. Вид у «биологини» был более чем непримиримый. Эх, надо было всё же выяснить подробности у Ключевского-младшего. Впрочем… и так всё очевидно.

— Олеся Юрьевна, — прервала нашу ментальную перепалку хозяйка кабинета, — если честно, вы ставите меня в несколько затруднительное положение.

— Отчего же? — выразительно изогнула я бровь.

— Арсений уже не первый год обучается в нашей гимназии, и мы в курсе… — здесь она замялась, подбирая нужные слова, — его семейных обстоятельств.

Парень мрачнел прямо на глазах.

Я пыталась оставить его за дверью, но он упорно рвался в директорский кабинет, ибо кто знает, что я там натворю одна, без его присмотра. Этим он точно пошёл в отца. Игорь же вечно подозревал меня в причастности ко всем мировым катаклизмам.

— Любые обстоятельства имеют свойство меняться, — заметила я, повернувшись к директрисе. Как оказалось, рано.

— Спустя четырнадцать лет? — обнаружила свою чрезмерную осведомленность Анна Сергеевна, за что сразу же была награждена тремя взглядами: любопытным — моим, несчастным — Арсения, недовольным — Татьяны Викторовны.

— Полагаете, срок недостаточный? — не дрогнув ни единым мускулом на лице, поинтересовалась я.

Биологиня недовольно поджала губы и скрестила руки на груди, всем своим видом говоря: «Знаем-знаем мы ваши обстоятельства». Но всё же промолчала, не решаясь затевать разборки при руководстве.  

Вот тут я уже скривилась, правда, внутренне. Знает она. Дай бог нам самим в этом всём разобраться. Я даже себе не до конца случившееся могу объяснить. А вот она знает, да.

Очень хотелось потребовать объяснений, но не при ребёнке же. Он и так, растеряв всю свою браваду, выглядел ещё более несчастным, чем тем утром, в кафе, когда просил меня помочь ему.

— Я не понимаю, в чём именно проблема. Вы хотели видеть родителей Арсения — я здесь. Моё имя стоит в документах, я не ограничена в родительских правах и не лишена их, место жительства ребёнка мы с Игорем определили самостоятельно, без привлечения суда, — говорила я жёстко, жалея лишь о том, что накануне не посоветовалась с юристом, но и без этого мне хватало выдержки строить из себя хозяйку ситуации. — Сейчас ребёнок проживает со мной. И всё, что собирались обсудить с Игорем, вы можете обговорить со мной. Я вас внимательно слушаю.

— Хорошо, — кивнула головой Татьяна Викторовна, закрыв, наконец, мой паспорт и, прижав сверху ладонью, придвигая его ко мне по столу. — А где Игорь Валерьевич?

— Не думаю, что вас это касается, — лучшая защита, как известно, — нападение. — Игорь в отъезде. Я — здесь.

— То есть он в курсе, что Арсений сейчас живёт с вами.

— Естественно! — соврала, не моргнув глазом. — Как вы себе это представляете? Считаете, Игорь мог уехать, бросив сына без присмотра, и не сообщить об этом его матери? — театрально фыркнула. Честное слово, этот звук был достоин «Оскара» за лучшую женскую роль.

Сердце в груди скакало как сумасшедшее, и я искренне поражалась, как никто этого не замечает. Воздуха не хватало, но я продолжала сидеть с невозмутимым видом, уверенно глядя в глаза директрисы. Арсений наконец-то вышел из состояния вселенской печали и смотрел на меня с приоткрытым от удивления ртом, должно быть, впечатлился моей наглостью. Я сама впечатлилась. До этого дня мне казалось, что все мои прежние привычки остались в прошлом, а я научилась жить спокойной, размеренной жизнью.

А вот Анна Сергеевна пошла красными пятнами, явно возмущённая моей пламенной речью, из которой выходило, что Игорь Ключевский по собственному желанию оставил на меня ребёнка.

— Ладно, — ещё раз качнула головой директор, будто принимая моё право находиться здесь. — Давайте перейдём к проблемам Арсения.

Проблем оказалось три. И каждая веселее прежней. Драка. Пропуски уроков. И... просто фатальная неуспеваемость по половине предметов.

Пришлось задействовать всё своё самообладание, чтобы не выдать своего шока и не уставиться во все глаза на Арсения. Второй «Оскар» мне можно было вручать за фразу:

— Я в курсе. И мы уже работаем над… этим.

Врала я сегодня больше, чем за последние лет пять, вместе взятых.

— Скоро конец триместра, а у Арсения плачевные результаты по большинству предметов. Особенно нас тревожит тот факт, что раньше такого не было…