Потерянные во времени

– Ты пришла… – произнес он искренне удивленным тоном. Бен отложил тряпку и вытер руки о джинсы. В недоумении Аллегра обнаружила, что он нервничает. В нем не было ни капли веселой беспечности, которую он демонстрировал вчера.

– Ты меня пригласил.

– Мне не верилось, что ты придешь, – признался он.

– Ну, вот я здесь. – Аллегра нерешительно улыбнулась. Почему Бен так странно себя ведет? Неужели она неправильно его поняла? Он позвал ее взглянуть на мастерскую… Она приняла все за чистую монету, а не за дежурную вежливую фразу, которыми в изобилии обмениваются на подобных вечеринках. Или она снова ошиблась? Сегодня она проснулась с нетерпеливым желанием снова увидеть Бена. Девушка надеялась, что он будет здесь один. Теперь оба застыли в дверях, и так продолжалось слишком долго. В конце концов Аллегре это показалось грубостью. Она нарушила молчание:

– Ты собираешься меня впустить?

Бен вспыхнул:

– Прости, я совсем забыл о хороших манерах. Конечно, входи!

Аллегра переступила порог. Студия оказалась просторной мансардой с огромными панорамными окнами, выходящими на залив. Повсюду стояли баночки с красками, валялись кисти, а пол был усыпан полиэтиленовыми пакетами. В воздухе витал маслянистый запах левкаса[4].

– Извини за грязь, – сказал Бен.

Аллегра кивнула. Она не знала, что сказать. Студию заполняли полотна всевозможных размеров – некоторые достигали восьми футов в высоту и десяти в ширину. Холсты поменьше стояли на мольбертах или висели на стенах, прикрепленные кнопками. Некоторые – уже в рамах и под стеклом. Оглядевшись, Аллегра подметила общую черту всех творений. Каждое из них – от фрески с изображением девушки, возлежащей на кровати с мечтательным видом (эдакая современная одалиска), и до маленьких работ, наподобие выставленной в салоне, – изображало только ее.

Потрясенная Аллегра прошлась по студии, молча разглядывая живопись. Юноша безмолвно следовал за ней, ожидая услышать ее мнение. Но пока она лишь усваивала предоставленную Беном информацию. Картины охватывали весь их короткий роман. Аллегра на кровати, в белой ночной рубашке. Затем в ночь посвящения в «пейтологианское тайное общество поэтов и любителей приключений» – хотя в действительности они просто выпивали в лесу после отбоя. На соседнем холсте – она с учебником латыни в руках, смеющаяся над собой, – язык давался слишком трудно. На другом рисунке – обнаженная, спиной к зрителю. А еще была небольшая темная картина, где из тьмы выступали лишь яркие белокурые волосы и белоснежные клыки. Аллегра, принцесса вампиров.

Теперь она поняла. Беззаботный художник, веселый наследник и всеобщий любимец – не более чем маска. Поцелуй фамильяра отметил Бена, изменив его навсегда. После расставания Бен решил совладать с болью и создал храм в честь Аллегры. Всепоглощающая память о каждом мгновении, проведенном вместе, была попыткой удержать ее. Он рисовал Аллегру снова и снова, чтобы никогда не забыть. Только любовь и отчаянная жажда смотрели с полотен. Здесь хранилось его сердце, раскрытое и истекающее кровью.

Теперь Аллегра поняла, что значат слова матери Бена: «Вы та самая девушка с картин». Декка Чейз переживала за своего мальчика и думала, что, если она приведет Аллегру к сыну, он найдет способ вернуть ее либо сумеет справиться со своей одержимостью. Умная женщина.

Тем временем Бен следовал за девушкой, шаркая ногами. Лицо юноши постепенно сделалось пунцово-алым, и он гулко сглотнул.

– Как тебе?

– Прости, что я тебя бросила, – медленно произнесла Аллегра, не в силах взглянуть ему в глаза. – Прости, что сбежала тогда ночью. Ты не понимаешь… Я не свободна… Не могу выбирать, кого любить. Забудь меня… Так будет лучше для всех. Для тебя.

Бен нахмурился:

– Нет-нет, ты не поняла…

Но Аллегра уже исчезла за дверью. Теперь она не вернется. Она совершила ошибку, отправившись искать Бена. Она поставила под удар свое будущее. Больше этого не повторится.

Ящик Пандоры лучше держать закрытым.

Глава 10 Город Мертвых

После того как венаторы стали менее враждебными, Шайлер осмотрелась. Они находились в небольшой комнате с каменными стенами, полками из могильных плит и столом из двух резных надгробий.

– Мы именно в том месте, о котором я думаю? – спросила Шайлер.

Сэм кивнул и попросил прощения за запах. Он объяснил, что они живут в мавзолее, который местные именуют Городом Мертвых. Они находились в восточной части Каира, в некрополе, служащем прибежищем людям, чьи предки покоились в катакомбах, или тем, кто был вынужден покинуть мегаполис из-за здешней дороговизны. Ведь, заявил Сэм, рядом с мертвыми обитало от тридцати тысяч до миллиона человек. На кладбищах существовала примитивная канализация и водопровод, а провода, подключенные к ближайшим мечетям, давали тепло и свет. Поскольку гробницы строились с расчетом на традиционный период траура, люди оставались рядом со своими усопшими на предписанные сорок дней. Выживать здесь, в принципе, неплохо. Особенно если другого выхода не имелось.