Потерянные Звёзды

Мораль. Что морального в том, чтобы взорвать себя, если можно легко спастись и вернуться, чтобы сражаться завтра? Тейн кипятился весь остаток дня, в том числе и во время рукопашного боя, где его настроение слишком сильно отражалось на ударах, и Веду крепко досталось. В итоге Тейн не только схлопотал выговор, но и на неделю распрощался со своими десертами в пользу Веда.

Тейн понимал, что все это только его вина, но не мог, хотя бы частично, не возлагать ее на Сиену.

Она все-таки верила в идею Империи как идеального государства, где население каждой планеты безостановочно распевает хвалебные гимны властям. Но Тейн был осведомлен лучше. Хотя официальные информационные каналы говорили о строительных проектах, успешных торговых переговорах и неудержимом экономическом росте, он знал, что по большей части это сияние — лишь дешевый блеск. Империя строила новые базы для укрепления власти. Ее «торговые переговоры» всегда приводили к тому, что Империя получала все на условиях, абсолютно невыгодных для планеты. А что касается настроений населения, то даже крупные официальные информационные каналы плевались ядом, говоря о небольшой группе террористов, планировавших диверсии и называвших себя повстанцами.

Тейн не испытывал к террористам ничего, кроме презрения, но понимал, что такие диссиденты редко появляются на пустом месте. Они были реакцией на увеличение имперского контроля, безусловно чрезмерной, но доказывающей, что не все принимают правила Императора.

Несмотря на разочарование, Тейн не планировал оставить имперскую службу. Как еще он сможет летать на самых больших кораблях в Галактике? Частный флот не мог предложить ему таких, да и работа была бы менее стабильной. Имперский Флот гарантировал Тейну достойную оплату, доступ к лучшим кораблям и регулярное продвижение. И, что самое главное, ему не придется снова жить на Джелукане.

Поэтому он не завидовал, когда Сиена Ри оказалась приписана к командной группе. Его собственная команда — элитный отряд — подходила ему гораздо больше. Его даже обрадовало то, что теперь они встречались реже, он чувствовал облегчение, что может не видеть ее каждый день. Порой один только взгляд на нее причинял боль…

Нет, не боль. Раздражение. Злость.

Во всяком случае, так Тейн говорил себе. Единственное, что он знал наверняка: с момента их раскола по случаю саботажа прошло больше двух лет и они с Сиеной так и не смогли окончательно помириться. Он тогда испытал унижение, услышав фразу про отца, — предположение, будто его вообще что-то связывает с ним… Кроме того, теперь его ранили встречи с Джуд Эдивон, которая стала подчеркнуто мила с ним после его ссоры с Сиеной. Это только усугубляло ситуацию. Так холодно и странно было ощущать, что Сиена перестала ему верить. Неужели она настолько ревностна к имперскому долгу, что приняла его недоверие к методам Академии за личное оскорбление? Глупая идея! А еще он не мог забыть, что она отказалась оспорить решение старших офицеров, плюнув на рейтинг.

Нет, он не ненавидел Сиену, ничего подобного. И не думал, что она ненавидит его. Но ни один из них больше не приветствовал другого в гонках и не поздравлял после победы в турнирах. Они не проводили вместе короткие и редкие отпуска, дозволенные строгими порядками Академии.

Но однажды, в самый неудобный момент, прочная связь между ними даст о себе знать. Пепел обратится в угли.

Как-то раз, всего за несколько месяцев до выпуска, Тейн направлялся за новой униформой. В пункт выдачи он наведывался по крайней мере раз в семестр. Тейн совсем недавно наконец перестал расти, что стало облегчением, так как он был третьим по росту кадетом в своем классе, лишь на дюйм уступая Нэшу. Но теперь его тело стало мускулистым, плечи и грудь раздались вширь, а значит, требовались новые куртки. В предвкушении обновки он думал лишь о том, как тесна и неудобна стала ему нынешняя одежда, когда повернул за угол и увидел дальше по коридору Сиену, в свободных черных шортах и серой майке. Но привычной гордой осанки не было и в помине. Девушка прислонилась к стене, закрыв лицо рукой. Тейн понял, что она расстроена.

В тот момент он вдруг вспомнил то, о чем не вспоминал многие годы, — о далеком дне встречи с Сиеной. Когда другие мальчишки в ангаре насмехались над девочкой из долин, одетой в простое коричневое платье, Тейн мысленно сравнил ее с осенним листом, упавшим и хрупким.

Он давно усвоил, что Сиена Ри может быть какой угодно, но не хрупкой. Тем не менее тот давний образ вновь всплыл в его памяти.

— Эй, — окликнул он и после секундного колебания подошел ближе. — Ты в порядке?

Вздрогнув, Сиена выпрямилась и тут же взяла себя в руки. Она не плакала, но Тейн заметил блеск непролитых слез в глазах.

— Да, — хрипло ответила она. — Спасибо.

«Ты убедился. Она в порядке. Долг вежливости выполнен. Убирайся отсюда». Тейн колебался, решая, уйти или нет, но потом остался.

— Но ведь ты не в порядке.

Она издала странный звук, полусмешок-полурыдание.

— Это глупо.

— Что именно?

— …я получила голограмму от родителей. Мууньяк умер.