Читаем Потерянный альбом полностью

И я снова грохнула трубкой; и, не зная, уйти или остаться — но что я могла на кухне, пока сердце колотится, пока сердце заходится, — метнулась мимо Ребекки и взлетела по лестнице, через две ступеньки за раз; вбежав в свою спальню, я включила свет и с ужасом увидела, что вторая трубка тоже лежит на месте; но все-таки подбежала и сняла ее, чтобы перепроверить, и, услышав тот же металлический мужской голос, давила и давила на кнопку разъединения, до упора, втискивая палец в острую дырочку кнопки, и потом еще держала округлую кнопку пять, шесть, десять невыносимых секунд; но ползучий голос по-прежнему был там — каждый раз, непрестанно, прорываясь через продолжавшие обволакивать меня огненные тучи, и я закричала Чтоб тебя Чтоб тебя, сбегая обратно по лестнице; но на кухне, не успев еще дойти до телефона, с восторгом увидела, что Ребекка кашляет куда тише, почти не плачет и прекращает движение; но, подойдя ближе, увидела, что ее личико побурело и напряглось, а губы как будто подернуло фосфоресцентной на вид белизной; и тогда огненные тучи навалились, окутали, оставили в голове только Нет; нет; не может быть; такого просто не бывает — это невозможно по миллиону причин; и я наклонилась, и схватила Ребекку, и прижала к плечу, и давила на копчик ладонью, снова и снова, потом сильнее и сильнее, но она не реагировала, она почти не двигалась, ее ручка лежала под моим затылком ледяной; и я больше не могла ее бить, больше не могла ее колотить, так что вернула на стол и гладила висок и чувствовала, как в плечах, в лице, в груди полыхает страшное, опаляющее пламя; и встала рядом с ней на колени, и дала себе слово, что не упаду в обморок, и думала Нет, это невозможно, это не может, не может случиться так быстро; тут я услышала, как начала бормотать, говорить:

— Прошу, Ребекка; прошу; прошу

И вскочила, и бросилась к кухонному телефону:

— Алло!..

— Так почему бы не воспользоваться…

— Алло — алло!, продолжала я, без конца нажимала и била по кнопке ноющей подушечкой указательного пальца, так что пластмасса дребезжала, а звонок позвякивал:

— Алло! прошу… кто-нибудь! прошу, возьмите трубку!; алло — прошу — у меня беда!..

— Недавно в вашем районе и теперь доступны…

И я грохнула трубкой, и вернулась к Ребекке, и снова встала рядом на колени; и, пока огненные тучи проносились по мне и собирались надо мной, до бесчувственности, до окончательности, я снова начала гладить ее по груди, по плечам, по холодной и неподвижной ручке; и почувствовала, как внутри меня нарастает и захлестывает прилив жидкого плача, и колени ныли, и мне тоже становилось трудно дышать; огненные тучи затмевали меня, вторгались в приток к воздуху, я с трудом глотала кислород, пробирающийся через черноту туч; но я знала, что должна бороться, что должна их отбить; и локтями и руками отталкивала их, разгоняла огненные тучи, распихивала, я ворочалась и расталкивала, чувствуя, как сопротивляется рукам их массивная клубистость; и в просвете за тучами, которые я силилась разогнать, через оставшуюся тонкую щелку света и воздуха я увидела — за Ребеккой, на столе, перед подставкой с салфетками, — рацию, лежащую на боку, совершенно немую…; но у меня еще останется сборка мозаики, о да, с ней-то что сделается; я тут даже недавно доделал один славный узор из палисандра — восьмиугольники и фигуры в виде наконечников, все такое — для стенок шкафчика с музыкальным центром, тоже славного; и уже скоро поставлю шкафчик в гостиной, о да, и тогда, может, руки дойдут и до замены моего старого усилка «Маранц» — может, куплю что с эквалайзером, что-нибудь подороже; и будет очень даже славно; и, конечно, я все так же рыбачу, это само собой, обычно на причале в Киванис-парке, там у них водится хорошая радужная и озерная форель, Роринг-Форк для этого самое оно; и уловы, надо сказать, хороши: я ловлю на приманки, что сам делаю из фантиков от леденцов, которые покупаю со всем остальным в «Пинат-Шак» на шоссе 6; они такие очень яркие, а у форели, видать, вкус на лимонный «Кэдбери», это уж точно; да и у меня тоже, если уж на то пошло, вот все и сходится; все сходится, так-то оно всегда и бывает…

Перейти на страницу:

Похожие книги

первый раунд
первый раунд

Романтика каратэ времён Перестройки памятна многим кому за 30. Первая книга трилогии «Каратила» рассказывает о становлении бойца в небольшом городке на Северном Кавказе. Егор Андреев, простой СЂСѓСЃСЃРєРёР№ парень, живущий в непростом месте и в непростое время, с детства не отличался особыми физическими кондициями. Однако для новичка грубая сила не главное, главное — сила РґСѓС…а. Егор фанатично влюбляется в загадочное и запрещенное в Советском РЎРѕСЋР·е каратэ. РџСЂРѕР№дя жесточайший отбор в полуподпольную секцию, он начинает упорные тренировки, в результате которых постепенно меняется и физически и РґСѓС…овно, закаляясь в преодолении трудностей и в Р±РѕСЂСЊР±е с самим СЃРѕР±РѕР№. Каратэ дало ему РІСЃС': хороших учителей, верных друзей, уверенность в себе и способность с честью и достоинством выходить из тяжелых жизненных испытаний. Чем жили каратисты той славной СЌРїРѕС…и, как развивалось Движение, во что эволюционировал самурайский РґСѓС… фанатичных спортсменов — РІСЃС' это рассказывает человек, наблюдавший процесс изнутри. Р

Андрей Владимирович Поповский , Леонид Бабанский

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Боевики / Современная проза / Боевик / Детективы
Птичий рынок
Птичий рынок

"Птичий рынок" – новый сборник рассказов известных писателей, продолжающий традиции бестселлеров "Москва: место встречи" и "В Питере жить": тридцать семь авторов под одной обложкой.Герои книги – животные домашние: кот Евгения Водолазкина, Анны Матвеевой, Александра Гениса, такса Дмитрия Воденникова, осел в рассказе Наринэ Абгарян, плюшевый щенок у Людмилы Улицкой, козел у Романа Сенчина, муравьи Алексея Сальникова; и недомашние: лобстер Себастьян, которого Татьяна Толстая увидела в аквариуме и подружилась, медуза-крестовик, ужалившая Василия Авченко в Амурском заливе, удав Андрея Филимонова, путешествующий по канализации, и крокодил, у которого взяла интервью Ксения Букша… Составители сборника – издатель Елена Шубина и редактор Алла Шлыкова. Издание иллюстрировано рисунками молодой петербургской художницы Арины Обух.

Александр Александрович Генис , Дмитрий Воденников , Екатерина Робертовна Рождественская , Олег Зоберн , Павел Васильевич Крусанов

Фантастика / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Мистика / Современная проза