Потерянный Ангел (СИ)

Ройк спиной чувствовал взгляды друзей и утроил свои усилия. Скоро дым стал виден не только ему. Рива села рядом, подсыпав тонких веточек. Пер тоже сел, загородив ветер. Даже Элли села к ним. Один лишь Эйдес был все еще без сознания. Промелькнула искра, Элли подула, и крошечное пламя лизнуло первую лучину. Рива загородила его ладошками. А Ройк продолжал тереть, пока пламя не распространилось сначала на лучины, а потом и на весь костер.

— Черт, это потруднее всякой магии. — Он вытер вспотевшие ладони о штаны.

— Добро пожаловать в мир простых людей. — Элли сгребла последние веточки и кинула их в костер.

Они подтащили Эйдеса к огню, и сели кругом, чтобы хоть как-то согреться.

— Коней мы потеряли. — Вдруг нарушил тишину Пер. — У нас нет ни еды, ни теплой одежды. Какие будут идеи?

— Повернем в низины? — Рива окинула взглядом друзей.

— На это уйдет неделя. А потом еще одна, чтобы отыскать новую дорогу в горах. Мы можем не успеть.

— Но идти вперед опасно. Вдруг это только первое предупреждение?

— На счет предупреждения ты права. — Ройк невольно оглянулся назад, но в темноте ночи не увидел башню. — Только мы его неверно истолковали. Если впредь будем умнее, то можно избежать других ловушек.

— А, что если это не тот путь?

— Все может быть.

Ройк смотрел, как отблески от огня пляшут на изможденных лицах друзей. Этот день всем дался не легко. Без коней идти было если не невозможно, то невероятно трудно. Но и отступать тоже было нельзя. Как там любил повторять Эсселин.

«Вперед, только вперед. Ни шагу назад. И пусть сгинут все враги».

— Идем вперед. — Решил он, и удивился, что никто не стал спорить.

Рива и Пер отправились спать. А принцесса осталась с ним. Ройк предпочел бы, чтобы вместо нее осталась Рива, но она была нужна Эйдесу. Элеонора сидела, подтянув колени к груди и сложив локти, уперлась в них подбородком. Волосы она распустила и теперь колючий ветер трепал их, разметая по плечам. Она не смотрела на него. Ее взгляд был прикован к пляшущим языкам пламени. Они молчали очень долго. Но это была хорошая тишина. Прежнего напряжения больше не было. Что-то отпустило у него в душе, после того, как она спасла ему жизнь. Тиски разжались, и прежняя боль ушла, оставив странное, доселе неведомое чувство. Ему хотелось, чтобы девушка заговорила с ним, но он сам оттолкнул ее и знал, теперь она осмелится заговорить с ним ох как нескоро. Только если он не заговорит первым. Так скажи, что-нибудь. Не сиди, как болван. Не упусти ее еще раз.

— В детстве, я мечтал быть фермером.

Она вскинула на него изумленные глаза.

— Фермер? Ты?

— Что здесь такого? — Ройк придвинулся ближе к огню. — Большой дом, белый, с красной крышей.

Он прикрыл глаза. Вспоминая, свою мечту.

— Возле дома сад. А вокруг поля с пшеницей. Она золотится под лучами солнца. Моя дочь в белом платьице, бежит ко мне через поле. У нее на голове веночек, который сплела ее мать. Она тоже идет ко мне.

Он тряхнул головой, отгоняя наваждение. Элли зачарованно смотрела на него. Ее губы приоткрылись, глаза блестели.

— Это так, романтично, Ройк. Я не думала, что ты поэт.

— Я? Нет! Это Эйдес у нас стихоплет. Вот у кого язык без костей.

— А я всю жизнь мечтала только об одном. — Она запнулась и вдруг покраснела. — Я в бальной зале. На мне самое роскошное платье, какое только можно сшить. Больше нет нужды притворяться. И со мной танцует самый красивый мужчина на свете.

— Что ж, твое желание могло бы осуществиться, не увези я тебя с собой.

— Не могло. — Она погрустнела.

— Почему? Что в нем такого невозможного?

— Мой отец.

Ройк одеревенел. Он не хотел касаться этой зыбкой темы, но Элли смотрела ему в глаза, и он не мог отвести взор.

— Ему было на меня плевать с самого рождения. Он всегда хотел, чтобы я была сыном. И я старалась изо всех сил, не понимая, почему он меня не любит. Я старалась превзойти всех мальчиков, моих друзей в любом из состязаний. Но чем более я старалась, тем более он меня ненавидел.

Она зажмурилась, и ее лицо из счастливого превратилось в равнодушную маску.