Потерянный берег - Рухнувшие надежды. Архипелаг. Бремя выбора

Я слушал эту мерзотную историю и поражался, как вообще такое может быть, хотя чему удивляться. Произошедшее с планетой стало своего рода катализатором сущности человеческой в целом и каждого выжившего в частности. Все, что волей, здравым смыслом и спокойной жизнью сдерживалось внутри каждого, теперь, не имея контроля над моралью и совестью, вырвалось из обывателя… Поганая, в общем, вышла история – на самом деле Спас никакой не вирусолог, а провизор с этого «Иртыша», больной на голову придурок и извращенец! Уж каким образом он запудрил мозги группе выживших, оставалось только гадать, правда, выяснилось, что охранник, который ранил Чернышева, тоже был «в теме», они были членами экипажа плавучего госпиталя. Тут первый отвратительный момент – Данилов обнаружил в трюме десяток тел, все были убиты. Похоже, снотворное, а потом тяжелый тупой предмет… О поселении выживших Спас с помощником знали, наблюдали за ними некоторое время, а потом устроили представление в виде молитвы и появившейся «волей господа» наутро у берега шлюпки с телом мертвого члена экипажа и продуктами с камбуза… Одно ясно точно, у Спаса, вероятно, был какой-то сектантский опыт, он легко манипулировал людьми, даже проводил какие-то молебны и обряды, предварительно подмешивая в еду какой-то галлюциноген. Он на протяжении последних трех месяцев рассказывал своей пастве о том, что трудится по велению Господа над «Избавлением», так он вирус назвал, и объявил, что необходимы молодые организмы для проведения опытов. Причем подопытные должны были быть исключительно женского пола. А потом то ли препарат закончился, которым он всех пичкал, то ли люди сами подозревать что-то начали, еще бы, восемь девушек, став «сакральной жертвой», исчезли. Люди стали роптать, задавать неудобные вопросы своему «гуру», и было объявлено, что осталось последнее испытание верой, и Господь всех примет к себе. После молитвы повели девчонку по тропе, а она оказалась слишком догадливой да прыткой, вырвалась, вплавь добралась до берега, добежала до поселения и рассказала всем, дальше уже вмешалась группа Данилова.

– Отмыться хочется, – вздохнул Данилов, закончив рассказ.

– А оружие у них откуда?

– Инкассаторы, – глядя в костер, ответил Дима. – Мы их КамАЗ видели в распадке, когда нас погнали отсюда…

Собрались, и наша группа с разведчиками выдвинулась к поселению сектантов. Головным дозором шел Данилов, по своим же следам. Заросли кругом впечатляют – проявляются все признаки тропического леса, еще не джунгли, но ярусы уже явно видны, меньше кустарника, больше высокой травы, разной высоты деревья и лианы. Пестрые мелкие птицы напуганно срываются с веток и стайками взмывают вверх, к небу, которое плохо просматривается сквозь разросшиеся кроны. Влажно, влажно и жарко, да еще какие-то мелкие кровососущие насекомые одолевают.

– Островной климат приятнее будет, – тяжело дыша, пробубнил впередиидущий Иваныч через полтора часа пути.

– Согласен, – я стянул бандану и утер пот на лице. – Ты как, может, привал ненадолго?

– Я-то еще нормально, а вот моториста надо пожалеть, он далеко не мальчик.

– Дозор Скаута… – сделал я вызов.

– В канале, – ответил Данилов.

– Привал на полчаса.

– Принял.

Через полчаса, утолив жажду, оправившись и перемотав портянки, двинулись дальше, а еще минут через сорок мы оказались у стоянки разведчиков, на границе леса и небольшого пятачка берега, на котором расположился поселок сектантов. Дальше на запад виднелись вершины сопок, кругом все тот же дикий лес, а на участке берега площадью не более двух гектаров – навесы, шалаши и прочие рукотворные «бунгало».

– Я их предупредил, что с ними захотят поговорить, но очень уж не в себе они тут, – подошел ко мне Данилов. – Мы их временно разоружили всех от греха.

– Ясно, – ответил я, скинув рюкзак на землю и положив сверху автомат. – Пойду, пообщаюсь… Иваныч, ты со мной?

– Пошли, – он тоже скинул на траву свою ношу.

И мы с Иванычем стали спускаться к морю, Юра, отстав метров на десять, двинулся следом, закинув автомат на ремне за спину.

Разговор вышел тяжелый. Общались с нами трое тех самых инкассаторов и две женщины в залатанных обносках. За исключением дюжины детишек, у всех остальных был подавленный вид. Питались они тут в основном рыбой, дичью, если таковую удавалось поймать или подстрелить, ну и редкими «дарами» от Спаса. Вы когда-нибудь видели глаза несостоявшегося самоубийцы? Вот примерно такая же безнадега, тоска и безразличие на грани безумия в глазах. Мы с Иванычем не стали разводить задушевных бесед, психологи из нас как из дерьма пуля, сюда бы отца Андрея, вот кто бы нашел слова… Но после нашего радио он прибудет сюда только через три-четыре дня. А я сразу, вкратце, начал рассказывать об архипелаге, об анклавах, о новой жизни, и народ стал вылезать из своих «бунгало» и присаживаться вокруг кострища на бревна. Но особого энтузиазма и просветления не было видно, тогда Иваныч, хлопнув себя по коленям, сказал: