Потерянный берег - Рухнувшие надежды. Архипелаг. Бремя выбора

Чуть позже, пригибаясь, прикрывая друг друга и отстреливаясь, показались морпехи и двое дозорных. Юра показался последним, с ВСС за спиной и держа что-то в руке, будто поскользнулся, но как-то сгруппировался за камнем, повозился там несколько секунд и побежал вниз. В этот же момент справа вверху начали стрелять, я увидел, как зацепило кого-то в шлюпе, и открыл огонь по силуэтам за камнями, тут же подключился пулеметчик, Миша и те, кто были в шлюпе.

– Дави, дави огнем! – проорал я, когда мой магазин опустел, закинул за спину АКМС, прыгнул к штурвалу и запустил двигатель.

Дизель схватил сразу и бодро затарахтел… Как только Юра перевалился через борт шлюпа, я двинул рычаг хода.

– РПГ! – хрипом, донесся из рации голос Юры.

Я обернулся, мурашки размером с кулак проскочили по спине и затылку…

Ду-дум… ду-дум… ду-дум… – гулко разнеслось по фьорду со стороны буксира, а через мгновение каменистый склон, на котором уже приготовился к выстрелу из гранатомета боец противника, покрылся мелкими разрывами, гранатометчика как поломанную куклу отбросило назад и опять, – ду-дум… ду-дум… ду-дум…

– Костя ваш, со своим самоваром, «утесом» в смысле, – нервно ухмыльнулся Миша и добавил: – Серега, ты, мля, вперед смотри!

Вдруг на край осыпи выскочили несколько человек, но они не успели сделать ни одного выстрела, бабахнула МОНка, выставленная Юрой, сметя всех, кого мы видели, и тех, кто был позади. Стрельба со стороны противника на несколько мгновений стихла, и я еще прибавил ход, а поравнявшись с ютом буксира, показал Косте, спешно меняющему короб на «утесе», большой палец. Пулеметчики со шлюпа и с катера огрызались короткими очередями, не давая противнику прицельно вести огонь, однако в опасной близости от бортов катера то и дело в воду плюхались пули, борту и надстройке «Иртыша» тоже доставалось, стучась нестройной дробью и уходя рикошетом.

– Миша! Выбирайте линь, слишком длинный! – крикнул я. – Впереди поворот, шлюп не впишется между мысом и «Иртышом»!

Мужики, бросив оружие, перекинули на кнехте линь и на «раз-два», стирая в кровь ладони, стали тянуть его. Я чуть сбавил ход, дал слабину натяжения и присмотрелся к верхушке скалы, на которой с коротким автоматом застыл силуэт, знакомый, мать его силуэт!

– Ничего, Рэмбо хренов… земля круглая, – прошипел я и, убедившись, что длина линя значительно сократилась, снова прокричал: – Хорош! Крепи!

Глава шестая

474-й день, Железка

То, что наш удаленный анклав на Железке перешел на усиленный вариант охранения в условиях дефицита личного состава, сразу бросается в глаза. Если раньше вооруженными были только бойцы караула, то сейчас даже те, кто работает на угольном разрезе, берет с собой на смену оружие. Наемные рабочие, что живут в колхозе у Ганшина, где с оружием негусто, весьма обрадовались тому, что получили разрешение увозить с собой после смены выданные во временное пользование стволы. Лучше пусть так, люди Ганшина – это наш западный рубеж, а теперь еще и стратегический объект – аэродром.

Пришвартовались на Железке вечером, хорошо, что дотемна успели и смогли похоронить ребят, что погибли во время операции во фьорде. Данилов не дожил, так и скончался в шлюпе к моменту, как мы вышли в открытое море… Еще совсем молодой парень из команды Строганова, тот самый, который бросился нас прикрывать с юта «Иртыша», он был убит явно снайперским выстрелом, точно в лоб. В артели Михаила также были потери, погиб боцман – шальная пуля. Уже семь… Семь человек за очень и очень короткий период, как же дорого достаются трофеи прежнего мира.

После тяжелого, рвущего сердце на части поминального ужина я оставил всех и забрался на невысокий утес, где располагался недавно установленный створный знак и где ночью разводили костер в помощь тем, кто в темноте подходил к железке, не имея на борту навигационных приборов. По докладу коменданта Железки, из Лунево должна прийти самоходная баржа за углем, вот для нее я и развел огонь в сваренной металлической решетке, сижу рядом, курю самосад-горлодер и смотрю на океан. Стараюсь не думать ни о чем, любая мысль провоцирует на тихую истерику… Юра, он незаметной тенью проследовал за мной и тоже сидит недалеко, тихо вздыхает и, судя по монотонным щелчкам, он, похоже, неоднократно выщелкнул и обратно снарядил магазин.

– Сергей, – тихо сказал Юра, сидя на РДхе и прижавшись спиной к большому валуну, – тебя вызывают…

– Что-то срочное?

– Нет, этот, как его… ну из подрядчиков…

– Миша?

– Да, он уже внизу, комендант сказал ему, что мы здесь.

– Ну пусть забирается… помоги там, подсвети, не дай бог свалится, еще небоевых потерь нам не хватало!

– Есть…

Спустя пару минут на утес по веревочной лестнице забрался Мишка и уселся рядом со мной.

– Что, старик, паршиво? – Мишка всегда отличался умением «успокоить и поддержать».

– Да, пустота какая-то внутри… пустота и злость.

– Злость это хорошо, – Мишка покопался в поясной сумке, которые в прежние времена любили носить дальнобойщики, извлек оттуда сигару, разрезал ее пополам и предложил одну часть мне.