Потерянный дневник дона Хуана

— Вези нас домой, Кристобаль, — скомандовал я. То, чего желала дочь Евы, невозможно было подарить ей наспех, в тесноте кареты.

Мы держали друг друга в объятиях, и я медленно целовал ее лицо и губы. Ее дыхание участилось. Карета наконец остановилась, и мы быстро поднялись в мои апартаменты, а оттуда по наружной лестнице на крышу. Она, как девочка, подбежала к самому краю и улыбнулась, глядя на толпу, которая продолжала веселиться на площади. Звон гитарных струн разносился по всей площади и устремлялся ввысь, как будто именно нам старался доставить удовольствие. Хиральда возвышалась над черепичными крышами и целовала небо. Полная луна служила ей нимбом и освещала купол. На верхнем балконе горели факелы, и колокола продолжали трезвонить в честь благополучного возвращения кораблей. Пока Фатима любовалась этой удивительной картиной, я любовался ее красотой. Черная как вороново крыло кожа сияла в лунном свете.

— Ой, голуби, — сказал она, услышав, как они воркуют, и повернула голову, чтобы взглянуть на деревянную клетку.

— Это почтовые голуби, — пояснил я, но не стал признаваться, что использую этих птиц для любовной переписки. Они были куда более надежными почтальонами, чем люди, поскольку можно было не опасаться, что кто-нибудь вздумает перехватить почту во время полета.

Я открыл маленькую дверцу клетки и позволил ей взять одного голубя в руки.

— Отпустите его, — предложил я.

Она взглянула на меня в нерешительности, но я ободряюще кивнул ей головой. Улыбаясь, она подбросила птицу в ласковое ночное небо, и ее вытянутые руки застыли в воздухе, как будто она и сама пыталась взлететь. Я коснулся краешка одного из ее крыльев и провел пальцем вниз и вверх. Ее руки медленно опустились.

Когда она повернула ко мне лицо, мой палец коснулся ее губ и скользнул вниз по шее и груди. Она перехватила мою руку у самого сердца и страстно прижала ее к своему горячему телу. Две слезинки скатились по ее щекам, но она продолжала улыбаться, слегка покачивая головой. Я нежно гладил ее шею свободной рукой, в то время как вторую она продолжала удерживать у себя на груди. Потом она тихонько подтолкнула мою руку, и я бережно подхватил ее груди, словно драгоценные кубки. Она запрокинула голову, и я поцеловал ее в шею, а затем в губы. Я поглаживал ее тело поверх белой блузки и зеленой юбки, а ее ладони скользили по моему лицу и груди.

— Пойдемте со мной, — шепнул я и потянул ее за руку к еще одной маленькой лестнице, ведущей в башенку, построенную для того, чтобы наблюдать, как корабли входят в гавань. Отсюда были видны стены Алкасара, бойницы и шпили, устремленные в небо, как трезубец Посейдона. Нам удалось разглядеть даже башню Торре дель Оро, которая находилась ниже по реке. В свое время мавры не только прятали здесь свое золото, но и наблюдали с этой башни за движением светил.

Однако сегодня меня не занимали ни золото, ни звезды, я жаждал лишь одного — с головой погрузиться в бурный поток желания Фатимы. Мы заключили друг друга в объятия. Я расстелил плащ, и мы, подобно маврам, раскинулись на многочисленных шелковых подушках.

Нас обоих охватила любовная лихорадка, однако я не торопил события, стремясь продлить наслаждение. Кожа Фатимы, свежая, словно прохладный ветерок, пахла лимоном, который она, вероятно, использовала в качестве духов. Я медленно расстегивал ее блузку, и после каждой пуговки она делала глубокий вздох. Ее тело стало податливым, и блузка соскользнула с плеч, обнажив маленькие груди. Я продолжал сидеть, с улыбкой глядя ей в глаза, и мои руки двигались вдоль ее тела, не прикасаясь к нему. Она затрепетала, и жар ее кожи я ощутил даже на расстоянии. Искусство сдерживать себя — главное оружие истинного кабальеро, ибо наброситься и завалить может любой мужлан, но только искусный фехтовальщик способен тонко чувствовать партнера.

Сгорая от нетерпения, она сама приблизилась ко мне, и теперь мои руки и губы касались ее шеи и груди, а потом соскользнули на талию и бедра. Юбка упала к ее ногам.

Раздеваясь, я продолжал обнимать ее, лаская кожу подушечками пальцев, а потом осторожно провел ногтями вниз по ее телу. Многим поэтам приходило в голову сравнивать женское тело с гитарой, но ни один из них не упомянул о том, что каждая струна издает свой особенный звук и, поочередно касаясь этих струн, мужчина может создавать самую красивую музыку в мире. Ведь женщина предлагает свою красоту в обмен на опыт мужчины, и красота ее тела раскроется ровно настолько, насколько мужчина способен ее раскрыть.

Наши языки соприкоснулись. Мои пальцы устремились вниз по ее спине к изящным ягодицам и лону. Она затрепетала. Я почувствовал, как пересохшее русло ее желания увлажняется, однако медлил, дожидаясь, пока река не поднимется до самых берегов. Когда я наконец овладел ею, ее глаза распахнулись, губы приоткрылись, а дыхание стало прерывистым. Наши тела слились воедино, однако в этот момент мы не видели друг друга. Казалось, ее глаза пытаются разглядеть что-то по другую сторону моря. А прямо передо мною вдруг возник образ доньи Анны, и даже послышался ее смех.